Неделя о мытаре и фарисее

Ответить
admin
Администратор
Сообщения: 923
Зарегистрирован: 29 апр 2009, 20:45

Неделя о мытаре и фарисее

Сообщение admin »

Сегодняшняя неделя является первой из подготовительных к Великому Посту.

«Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что' приобретаю.
Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику!
Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится».

Изображение


Толкования и изречения святых отцов на евангельскую притчу
о мытаре и фарисее


Свт. Феофан Затворник

"Ныне притчею о мытаре и фарисее говорится каждому из нас: Не полагайся на свою праведность, подобно фарисею, но всю надежду своего спасения возлагай на беспредельную милость Божию, вопия, подобно мытарю: Боже, милостив буди мне грешному. Ибо вот фарисей кажется и доброго был поведения, а не был оправдан пред Богом.

Непостижимо для нас, как так - творение добрых дел, или праведность, для нас обязательны, как необходимое условие спасения, а между тем мы не можем основывать на них сей надежды своей: но сколько бы ни было у нас правых дел, все их должны счесть недостаточными и для восполнения их прибегать к другим средствам.

Непостижимо сие для нас, но так есть. Христианин в чувстве сердца своего должен носить глубокое убеждение в своем непотребстве при всей праведности, или при всем обилии добрых дел, о которых однако ж, должен ревновать неусыпно. Так спасались все, которые спаслись, и оставили нам в своем примере указание возможности таких чувств и побуждение к возгреванию их в себе самих. Посмотрите на покаянные молитвы, кои суть излияние душ святых Божиих, прославленных Церковью. Как они там осуждают себя перед Господом!... И следовательно, есть возможность в душе сознавать себя непотребным, несмотря на всю видимую чистоту души или исправность и честность поведения.

Приди, припади и всплачься пред Господом, сотворившим нас, с верою в Господа нашего Иисуса Христа, Своею бесценною кровью, пролитою на Кресте, омывающего все грехи наши и Своею беспредельною святостью восполняющего все недостатки наши. Ревнуй о добродетели, сна не давай очам, чтоб не пропустить случая к добру, не допустить недоброго чувства и не ослабнуть в ревности: но надежду спасения всю полагай в Господе, Который сделался для нас премудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением (1 Кор.1,30)".

Свт. Григорий Богослов

Боже, милостив буди мне грешному.

"Обманулся я, Христе мой, и , чрез меру понадеявшись на Тебя, занесся высоко - и очень глубоко ниспал. Но опять подними меня вверх, ибо сознаю, что сам себя ввел я в обман. А если опять превознесусь, то пусть опять паду, и падение мое да будет сокрушительно! Если Ты меня примешь, я спасен: а если нет, то я погиб. Но ужели для меня одного исчерпана Твоя благость? О мой злой день! Как избегну его? Что со мною будет? Как страшен мне грех; как страшно оказаться полным терний и гроздов гоморрских, когда Христос станет судить богов, чтобы каждому воздать по его достоинству и назначить страну, сколько взор вынесет света? Одна мне надежда, что под Твоим руководством, Блаженный, в эти краткие дни обращусь ещё к Тебе".

Св. Ефрем Сирин

"Как мытарь воздыхаю, как блудница проливаю слезы, как разбойник вопию, как блудный сын взываю к Тебе, Человеколюбче Христе, Спасителю мой: по множеству милосердия Твоего обрати меня, Единый Долготерпеливый, и угаси во мне пещь страстей моих, да несожжет она меня в конец.

Ты, Преблагий, напоминаешь мне смерть и вечныя муки и влечешь меня к жизни, чтобы спастись мне, а я всегда уклоняюсь от сих спасительных помышлений и отгоняю их, занявшись тем, что для меня не полезно. Посему нет мне никакого оправдания пред Тобою.

Ударяю в дверь милосердия Твоего, Господи, да отверзется она мне. Не престаю умолять, чтоб получить просимое, и неотступно домогаюсь помилования.

Что же будет со мною в день испытания, когда Бог откроет все пред судилищем Своим! Конечно, осужден буду на муки, если здесь слезами не умилостивлю Тебя, Судию моего.

Уповая убо на щедроты Твои, Господи, к Тебе припадаю и Тебя умоляю: даруй мне дух покаяния и изведи из темницы душу мою! Да воссияет луч света в моем разуме, пока не отошел я на страшный, ожидающий меня, суд на котором уже не будет места покаянию в худых делах".

Св. Ефрем Сирин

"Долго ли не покаешься ты, бедная душа моя? Суд уже близок, огонь готов для членов твоих.

В море зол погрязал я все дни жизни моей, не оплакивая грехов своих; и се внезапно смерть наложит на меня оковы свои. Трепещи и смущайся , душа моя, и, умоляя Господа своего, говори Ему: помилуй меня, Спаситель мой, и извлеки меня , погрязшую в пороках. Я - грешница и стыжусь умолять Тебя. Благодатию Твоею спаси меня, Господи, от геенны.

Вот день Господень внезапно возблистает для твари, и праведники выйдут в сретение Господу с горящими светильниками; а я - тьма, нет елея в моем светильнике, чтоб сретить Жениха, когда придет Он.

Трепещет дух мой, в смущение приходят мысли мои от представления, что нечестивых ожидает огонь.

По благости Твоей, милосердствующей о грешниках, помилуй меня, погибшаго, - и буду славословить Тебя, когда приидет Царствие Твое, Многомилостивый!"
---------------------------------------------------------------------------------------------------

Подлинно ничто так не отвращает милосердие Божие и предает так геенскому огню, как страсть гордыни. Если она присуща нам, то, какие подвиги бы мы не совершали, воздержание ли, девство ли, молитву ли, милостыню ли, вся наша жизнь становится нечистой (Свт. Иоанн Златоуст).
Гордостью болезнует тот, кто стал отступником от Бога и собственным своим силам приписывает добрые дела (Прп. Нил Синайский).
Гордость и высокоумие низвергли диавола с Неба в преисподнюю, смирение и кротость возносят человека с земли на Небо. (Преп. Антоний Великий)
Молитва смиренного преклоняет Бога, а молитва гордого оскорбляет Его. (Преп. Нил Синайский)
Как гордость - источник всякого нечестия, так смирение - начало всякого благочестия. (Свт. Иоанн Златоуст)
admin
Администратор
Сообщения: 923
Зарегистрирован: 29 апр 2009, 20:45

Re: Неделя о мытаре и фарисее

Сообщение admin »

Слово в неделю о мытаре и фарисее
Проповедь св. праведного Иоанна Кронштадтского

Будучи учителями веры у Иудейского народа, фарисеи хвалились знанием закона, и между тем, более всех бесчестили Бога преступлением закона и своим крайним лицемерием. Спаситель прекрасно оценил их, сказавши, что они любят председания на сонмищах и целования на торжищах. Эта несчастная страсть превозношения происходила в них от ложного преувеличения своих достоинств, так как будучи общественными учителями веры, они знали хорошо закон Моисеев, которого весьма многие из Иудеев не знали. Мытари же были сборщиками податей, и, по своему званию, прибегали весьма часто к незаконным средствам своих поборов. В Евангелии мы видим изумительный пример смирения и самоотвержения одного мытаря в Закхее, старшине мытарей. Когда Спаситель пришел к нему в дом, Закхей, в глубоком чувстве раскаяния, сказал Господу: се пол имения моего, Господи дам нищим: и аще кого чим обидех, возвращу четверицею (Лк 19,8).

Фарисеи и мытари не по имени, а по делам, есть и теперь. Страсть превозношения и самохвальства господствует и ныне в сынах падшего Адама. Побеседуем, по призыву матери нашей Церкви о том, как пагубна эта страсть и о побуждениях к смирению. Откуда в нас страсть превозношения и самохвальства? Оттуда же, откуда произошли все грехи наши: от первого прародительского греха. Человек создан был с тем, чтобы он любил Бога, как виновника своего бытия больше всего, чтобы взирал на Его совершенства и подражал им, свято исполняя Его волю. Но он полюбил больше себя, а не Бога, захотел совершенства Его присвоить себе, пожелал быть сам столь же великим, как Бог, захотел быть самозаконником, подвергся самолюбию и гордости и - пал. Таким образом, превозношение или гордость есть душепагубная страсть человека, делающая его враждебным Богу и презрительным относительно ближних. Может ли Бог с благоволением взирать на тварь, которая надмевается какими то собственными совершенствами и не находит себе равного в них, как будто у нас есть что-нибудь свое? Вот начало нашей страсти к самопревозношению. Как страсть, она естественно есть болезнь нашей души, заразившая ее в минуты падения первых людей. Как ложное мнение о своих совершенствах, как противозаконное движение воли, она есть, вместе с тем, плод внушений злого духа, который сам павши гордостью и завистью, увлек к падению теми же грехами и человека. Мы знаем, что люди пали не сами собою, а по искушению от диавола. Нужно ли распространяться о том, что гордость или самохвальство, соединенное с унижением других, есть болезнь нашей души? Чтобы увериться в этом, надобно только взглянуть на человека гордого оком святой веры. Что такое человек в настоящем его положении? Человек падший, разбитый, весь в ранах. Вам кажется преувеличенным это сравнение? Вспомните притчу о Самарянине и человеке, попавшем к разбойникам (Лк 10,30-37). Кого изображает этот человек, попавший к разбойникам, избитый и израненный? Кого, как не нас, измученных страстями, миром и диаволом? Если бы такой человек стал утверждать, что он совершенно здоров и не чувствует никакой боли, что мы сказали бы о нем? Не сказали бы мы, что он слишком болен и близок к смерти: потому что в его теле уже нет чувствительности, обнаруживающей в нем присутствие жизненных сил. Это же, непременно это же, мы должны сказать и о человеке гордом.

Гордость, далее, есть плод внушений злого духа. Трудно ли в этом убедиться? Гордость есть ложное, преувеличенное мнение о своих совершенствах, истинных или мнимых, соединенное с обидным унижением других. Ложное мнение: а откуда в мире ложь? Бог есть истина. Священное писание указывает нам один источник, одного отца лжи: вы отца вашего диавола есте, говорит Спаситель Иудеям, и похоти отца вашего хощете творити. Он человекоубийца бе искони и во истине не стоит, яко несть истины в нем: егда глаголет лжу, от своих глаголет: яко ложь есть и отец лжи (Ин 8,44). Он то нашептывает человеку, занятому самим собой, своими добрыми делами, что он есть совершеннейшее существо, которому все другие должны удивляться, что все другие - презренные твари, которые напрасно живут на свете, и - только грешат. Но как это ложно, посудите сами. Есть ли на самом деле этот наглый самохвал совершеннейшее существо, и таков ли, в самом деле, так дерзко обижаемый им, ближний его? Может быть, в то самое время, как его осудили, он покаялся, прослезился о своих грехах перед испытующим сердца (Откр 2,23) всех Богом, и - получил прощение. Между тем как совершенства превозносящегося собою подозрительны уже потому самому, что он провозглашает, трубит о них перед Богом ли только в храме, или всем и каждому. Истинное совершенство, истинная добродетель скромна: она любит скрываться в тайне и никак не дерзает приписывать сама себе своих совершенств, тем более унижать других. Ты говоришь о себе, что ты добр, милосерд ко всем, усерден к вере и святой Церкви, изнуряешь постом плоть свою. Прекрасно. Но кто тебе дал право называть себя именами этих почтенных добродетелей? Кто провозгласил тебя добрым, милосердным, усердным к Церкви и Ее святым уставам? Бог? Ангел? Или ты сам оценил свою добродетель? А как мы можем оценивать свои дела? Как станем взвешивать их? Какую меру примем при этом? Знаем ли хорошо свое сердце нечистое, которое всегда, или, по крайней мере большею частью принимает большое участие при совершении добрых дел? Не входят ли в наши добродетели расчеты самолюбия, или другие неблаговидные побуждения? Как иногда легко укрывается от нашего собственного сознания недоброе побуждение, которое было причиной нашего доброго дела. Яд греха глубоко проник в нашу душу и он, незаметно для нас самих, отравляет едва не все наши добродетели. Не лучше ли почаще и попристальнее всматриваться в себя и замечать в глубине своей души свои недостатки, чтобы исправлять их, а не выставлять на вид свои совершенства? Да и зачем их выставлять на вид, оценивать самим, когда есть самый беспристрастный ценитель их на небе - Господь Бог, Который, имея воздать каждому мзду по делам (Откр 22, 12; Иер 17, 10), конечно знает, как оценить наши дела. Предоставим же Ему судить о наших добродетелях, а сами в страхе Божием, без превозношения, будем содевать свое спасение (Флп 2, 12).

Не возноситься должны мы перед другими, а смиряться. И сколько побуждений к смирению для каждого из нас! Человек ничего своего не имеет: все у него Божие: и душа, и тело, и все, что у него есть, кроме греха. Всякое доброе дело также от Бога. Чем же он может похвалиться? Что же имаши, человек, егоже неси приял? аще же и приял еси, что хвалишися яко не приемь (1 Кор 4, 7)? Если же он хвалится своими добродетелями, то он святотатно присваивает себе славу, принадлежащую единому Богу. Далее, всякий человек находится более или менее в состоянии греховного расслабления и, по крайней мере, весьма многие - в состоянии греховной нечувствительности. Как нестерпима в них эта болезненная, ложная уверенность, что они совершенно здоровы и не имеют надобности во враче. Какое побуждение и в этом к тому, чтобы не ценить высоко своих добрых дел, которые, может быть, суть не что иное, как бред нашей души. Небесный, всеведущий Судия Сам на Себя принял и оценит наши дела, и воздаст за них каждому в свое время. Как же поэтому необходимо каждое доброе дело наше совершать в очах Божьих и предоставлять суд о нем Ему одному, не дерзая касаться до него собственным погрешительным судом. Но, надобно заметить, что добрых дел у нас весьма мало, несравненно больше худых. Новое и сильнейшее побуждение к смирению: я грешен, а Бог правосуден. Как не иметь в мыслях своих суда Божия, который может быть готов совершиться над нами в нынешний же день, и не забыть, может быть, самых ничтожных добрых дел, которые в сравнении со множеством грехов не значат ничего: потому что мы непременно грешим каждый день, каждый час и словом и делом, и мыслью и чувствами. О! дай нам Боже, постоянно иметь перед глазами нашу всецелую зависимость от Тебя, нашу немощь, нашу греховность, чтобы постоянно смиряться перед Тобою и перед нашими ближними.

Братия и сестры! Вам, без всякого сомнения, не может не нравиться представленный в нынешнем Евангелии пример смиренномудрия мытаря, так как он изображает нас грешных, кающихся; а мы легко узнаем и любим свой образ, начертываемый нам в священном писании; не может не нравиться особенно потому, что вы видели, как он помилован был Богом за свое смирение, и, хотя был великий грешник, потому что мытари вообще жили притеснениями и мздоимством, но сниде в дом свой оправдан (Лк 18, 14). Постараемся же подражать этому примеру смиренномудрия. Никто, конечно, не станет говорить, что он не грешный человек, которому не зачем, подобно мытарю, сокрушаться о своих грехах, ударять себя в грудь и смиренно просить прощения: Боже, милостив буди мне грешнику (Лк 18, 13).

Все мы, все грешны и нуждаемся в милосердии Божием. Если бы не ходатайствовала за нас кровь Агнца Божия, взявшего на себя грехи мира: то каждый день и час над нами гремели бы удары небесного правосудия; мы ежедневно бедствовали и умирали бы душою своею грешною, и ни мира, ни радости не вкушать бы нам во веки. Но за нас ходатайствует Сын Божий: и наши грехи не вопиют так сильно об отмщении нам, ради заслуг Его. Бог прощает нам их, только бы мы сознавали их сами и раскаивались в них. Да, Бог прощает нам наши грехи. Следует только поскорбеть о них, попросить от всего сердца прощения у Господа Иисуса, и Он благодатью и щедротами Своего человеколюбия простит нам через Своего служителя все грехи, тяготящие нашу совесть. Подражая в смиренномудрии мытарю, станем всячески удаляться самопревозношения фарисейского.

Какими неприятными чертами изображен упоминаемый в Евангелии фарисей, услаждавшийся видом своих добродетелей. Я говорит, такой и такой, не так как другие люди, или как этот мытарь. Благодарю Тебя, говорит, за это. Хорошо ты делаешь, что благодаришь Бога за добрые дела: они не от нас, а от Бога; но зачем хвалишься, превозносишься ими перед лицом Самого Бога, как будто Он не знает достоинства их? Зачем унижаешь своего собрата? Разве ты не тот же осужденный и грешный человек, как и мытарь; разве добродетели твои сделали тебя вдруг чистым и безгрешным ангелом? Разве ты сам своими силами исполнил их? Как это вдруг забыл ты о своих слабостях и видишь одни совершенства и ни мало не думаешь о необходимом для тебя смирении! Зачем ты думаешь, что ты отличный, добродетельный человек? Почему бы тебе, и при своих добродетелях, не думать, что ты сделал только должное и остаешься тем же рабом неключимым, по заповеди Спасителя: егда сотворите вся повеленная вам, глаголите, яко раби неключими есмы: яко, еже должни бехом сотворити, сотворихом (Лк 17,10).

Господи! без Тебя мы не можем творити ничесоже (Ин 15,5). Дай Ты нам это смиренномудрие мытаря и изгони из нас всякий помысел гордости фарисейской. Да памятуем мы всегда, что мы все Твои со всем что мы имеем и что видим вокруг себя, и нам нечем, совершенно нечем похвалиться. Аминь.
admin
Администратор
Сообщения: 923
Зарегистрирован: 29 апр 2009, 20:45

Re: Неделя о мытаре и фарисее

Сообщение admin »

Свт. Игнатий Брянчанинов

Фарисей


Братия! Присмотримся в Евангелии к нраву Господа Бога Спасителя нашего Иисуса Христа. Мы увидим, что он никогда не соблазняется на грешников, как бы их грехи ни были тяжки. Также нет примера во всем Евангелии, чтоб святые Апостолы соблазнились на кого-либо. Напротив того фарисеи соблазняются непрестанно, соблазняются на Самого Всесовершенного, на вочеловечщегося Бога; соблазняются до того, что осуждают Его, как преступника, предают смерти поносной; Спасителя распинают на кресте посреди двух разбойников! Из этого естественно вытекает то заключение, что наклонность соблазняться есть тяжкий недуг души, есть признак фарисея. Должно тщательно смотреть за сердцем, и умерщвлять в нем чувство соблазна на ближнего духовным рассуждением, почерпаемым в Евангелии.

Евангелие – священная и всесвятая книга! Как в чистых водах отпечатывается солнце, так в Евангелии изображен Христос. Желающий узреть Христа, да очистит ум и сердце покаянием! Он узрит в Евангелии Христа, истинного Бога, Спасителя падших человеков; узрит в Евангелии, какие свойства должен иметь ученик Иисуса, призванный научиться кротости и смирению у Самого Господа. В этих Богоподражательных добродетелях он найдет блаженный покой душе своей.

Часть первая

Взошел некогда Господь в дом мытаря Матфея, претворяя мытаря в Апостола, возлег воплощенный Бог за трапезу с грешниками. Фарисеи, увидев это, соблазнились. Почто, говорили они ученикам Иисуса, почто с мытари и грешники Учитель вам яст и пиет? [1].

Скажите прежде, фарисеи, почему вы называете этих людей грешниками? Не ближе ли их назвать счастливцами и блаженными, Ангелами, Херувимами, потому что благоволил возлечь в их обществе Бог? Не лучше ли вам сказать: "и мы грешники! и нас прими, милосердый Иисус, к стопам Твоим. Этих грешников Ты, Сердцеведец и истинный Судия, предпочел нам, миновав нас, Ты возлег с ними. Видно – грехи наши пред Тобою тяжелее их грехов. С ними Ты возлежишь: нам дозволь хотя припасть к стопам Твоим".

Нет святой вони смирения в темных праведниках, богатых правдою падшего человеческого естества, правдою поддельною мира, правдою бесовскою. Они дерзко осуждают Господа, осуждают принимаемых Им грешников, соделывающихся таким образом истинными праведниками, – отвергают Господа, говорят: Учитель ваш. Дают понять этим, что они не признают Его Учителем своим.

Ответ Господа – ответ на все начала сокровенного недуга фарисеев, на все состояние их души. Ответ этот заключает в себе страшное осуждение и отвержение от лица Божия всякой мнимой праведности человеческой, соединенной с осуждением ближнего. Не требуют, сказал Господь, здравии врача, но болящии. Шедше научитеся, что есть, милости хощу, а не жертвы. Не приидох бо призвати праведники, но грешники на покаяние [2].

Однажды, в день субботний, шел Господь со святыми своими учениками и Апостолами между полей, засеянных хлебом. Ученики почувствовавши голод, начали срывать колосья; стирая их руками, очищали зерна, которые употребляли в пищу. Фарисеи, увидев это, сказали Господу: Се ученицы Твои творят, его-же недостоит творити в субботу [3]. Господь, упомянув о Давиде и священниках, из которых первый нарушил обрядовый закон по случаю, а вторые по предписанию закона нарушают закон, опять повторяет фарисеям грозное замечание: Аще бысте ведали, что есть: милости хощу, а не жертвы, николиже убо бысте осуждали неповинных [4].

Чувство соблазна – какое придирчивое, какое злонамеренное! притворяется с мелочною отчетливостью держаться форм закона, а сущность закона попирает. Фарисей мрачный и слепой! Услышь, что говорит тебе Господь: Милости хощу. Увидя недостаток ближнего, умилосердись над ближним твоим: это уд твой! Немощь, которую ты видишь сегодня в нем, завтра может сделаться твоею немощью. Ты соблазняешься единственно оттого что ты горд и слеп! Ты исполняешь некоторые наружные правила закона, и за это любуешься собою; презираешь, осуждаешь ближних, в которых замечаешь нарушение некоторых мелочей, и не замечаешь исполнения великих, сокровенных добродетелей, возлюбленных Богу, незнакомых твоему надменному, жестокому сердцу. Ты не глядел в себя довольно; ты не увидел себя: только от этого не признаешь себя грешником. От этого не сокрушилось твое сердце, не исполнилось покаяния и смирения: от этого ты не понял, что, наравне со всеми прочими человеками, нуждаешься в милости Божией, в спасении. Страшно – не признать себя грешником! От непризнающего себя грешником отрекается Иисус: не приидох, говорит Он, призвати праведные, но грешные на покаяние. Какое блаженство признать себя грешником! Признавший себя грешником получает доступ к Иисусу. Какое блаженство – узреть грехи свои! Какое блаженство – смотреть в сердце свое! Кто засмотрится в сердце свое, тот забудет, что на земле находятся грешники, кроме его одного. Если он и взглянет когда на ближних: то все ему кажутся непорочными, прекрасными, как Ангелы. Глядя в себя, рассматривая свои греховные пятна, он убеждается, что для спасения его единое средство – милость Божия, что он раб неключимый, не только по нарушению, но и по недостаточному исполнению заповедей Божиих, по исполнению более похожему на искажение, нежели на исполнение. Нуждаясь сам в милости, он обильно изливает ее на ближних, имеет для них – одну милость. Аще бысте ведали, что есть: милости хощу, а не жертвы, николиже убо бысте осуждали неповинных. Не приидох призвати праведники, но грешники на покаяние [5].

Милосердый Спаситель наш Господь Иисус Христос, не отвергавший кающихся мытарей и блудниц, не пренебрегал и фарисеями: Он пришел исцелить человека от всех его недугов, а между ими и от фарисейства, особенно неудобоисцелимого только потому, что эта болезнь признает и провозглашает себя цветущим здравием, отвергает врача и врачевание, сама хочет врачевать болезни других, употребляя для изъятия едва заметной порошинки из нежного глаза удары тяжеловесными бревнами.

Некоторый фарисей пригласил Господа разделить с ним трапезу. И вшед в дом фарисеев, возлеже [6], повествует Евангелие о милосердом Господе. Похоже, что фарисей, хотя и имел усердие и некоторую веру к Господу, но при принятии Его дал место и расчету, какую степень приветствия оказать Гостю. Если б не было расчета, основанного на сознании своих праведности и достоинства, что бы воспрепятствовало фарисею выбежать на встречу Божественному Посетителю, с трепетом пасть к святым стопам Его, постлать под ноги Его душу, сердце. Этого не было сделано; фарисей упустил блаженный случай почтить Спасителя, как Спасителя. Упущенное похищает себе некоторая жена того города, известная грешница. Спешит она с сосудом благовонного мира в дом фарисея, входит в храмину, где была трапеза, начинает омывать слезами ноги Спасителя, и отирать их власами главы своей, – лобызать ноги Спасителя, и мазать их миром.

Не видит слепой фарисей добродетели, совершающейся пред его глазами, обличающей хладность, мертвость его сердца. Соблазн и осуждение движутся в душе его. Он помышляет: Сей аще бы был пророк, видел бы, кто и какова жена прикасается Ему: яко грешница есть [7]. Почему ты умаляешь Бога, называя Его лишь пророком? почему ты называешь грешницею ту, которая лучше, нежели ты, почитает Бога? Убойся, молкни: присутствует Создатель! Ему принадлежит суд над тварями Его; Ему – одинаково простить пятьсот и пятьдесят динариев греховного долгу: Он всемогущ и богат бесконечно. Фарисей обыкновенно выпускает это из своего расчета! Видя у ближнего пятьсот динариев долгу, он не обращает внимания на свои пятьдесят, даже не считает их долгом, между тем как определение Божественного Суда возвещает, что обоим им отдать нечем, что оба они равно нуждаются в прощении долга. Не имущема же има воздати, обема отда [8]. Недостаток смирения, от которого недуг фарисейства, крайне препятствует духовному преуспеянию. В то время, как падшие в тяжкие грехи, с горящею ревностью и в сокрушении духа приносят покаяние, забывают весь мир, видят непрестанно грех свой, и оплакивают его пред Богом, – взоры фарисея двоятся. Грех его, показывающийся пред ним незначительным, не привлекает к себе всего внимания его. Он помнит, знает некоторые добрые дела свои, и на них возлагает надежду. Он видит недостатки ближних; сравнивая их со своими, признает свои легкими, извинительными. Чем более возрастает в глазах его собственная правда, тем более умаляется оправдание благодатное, туне даруемое кающимся. От этого ослабевает, истребляется чувство покаяния. С умалением чувства покаяния затрудняется шествие к духовному преуспеянию; с уничтожением чувства покаяния совращается человек с спасительного пути на путь самомнения и самообольщения. Он делается чуждым святой любви к Богу и ближним. Отпущаются греси ея мнози, сказал Господь о блаженной грешнице, яко возлюби много. А емуже мало оставляется, меньше любит [9].

Зараженный недугом фарисейства лишается преуспеяния духовного. Жестка почва его сердечной нивы, не приносит жатвы: для духовного плодоносия необходимо сердце, возделанное покаянием, смягченное, увлаженное умилением и слезами. Лишение преуспеяния – уже существенный ущерб! Но вред, происходящий от фарисейства, не ограничивается бесплодием души: смертоносная зараза фарисейством по большой части сопряжена с последствиями самыми гибельными. Фарисейство не только соделывает бесплодными для человека добрые дела его, но направляет их во зло душе его, к его осуждению пред Богом.

Изобразил это Господь в притче о фарисее и мытаре молившихся вместе во храме Божием [10]. Фарисей, смотря на себя, не находил причин к покаянию, к ощущению сердечного сокрушения; напротив того он находил причины быть довольным собою, полюбоваться собою. Он видел в себе пост, подаяние милостыни; но не видел тех пороков, которые видел, или думал видеть в других, и которыми соблазнялся. Говорю думал видеть: потому что у соблазна глаза велики; он видит и такие грехи в ближнем, которых вовсе в нем нет, которые для ближнего изобрело его воображение, водимое лукавством. Фарисей, в самообольщении своем, приносит за свое душевное состояние хвалу Богу. Он скрывает свое превозношение, и оно скрывается от него, под личиною благодарения Богу. При поверхностном взгляде на Закон, ему казалось, что он – исполнитель Закона, благоугодный Богу. Он забыл, что заповедь Господня, по выражению Псалмопевца, широка есть зело, что пред Богом самое небо нечисто [11], что Бог не благоволит о жертвах, ни даже о всесожжении, когда им не сопутствуют и не содействуют сокрушение и смирение духа [12], что Закон Божий надо насадить в самое сердце для достижения истинной, блаженной, духовной праведности. Явление этой праведности начинается в человеке с ощущения нищеты духа [13]. Тщеславный фарисей мнит благодарить, прославлять Бога: Боже, хвалу Тебе воздаю, говорит он, яко несм, якоже прочии человецы, хищницы, неправедницы, прелюбодее [14]. Он исчисляет явные согрешения, которые могут быть видимы всеми; но о душевных страстях, о гордости, лукавстве, ненависти, зависти, лицемерии, не говорит ни слова. А они-то и составляют фарисея! Они-то и омрачают, мертвят душу, соделывают ее неспособною к покаянию! Они-то уничтожают любовь к ближнему, и рождают исполненный хлада, гордыни и ненависти – соблазн! Тщеславный фарисей мнит благодарить Бога за свои добрые дела; но Бог отвращается от него; Бог произносит против него страшный приговор: Всяк возносяйся смирится [15].

Когда фарисейство усилится и созреет, овладеет душою: то плоды его – ужасны. Нет беззакония пред которым бы оно содрогнулось, на которое бы не решилось. Фарисеи осмелились похулить Святого Духа. Фарисеи осмелились назвать Сына Божия беснующимся. Фарисеи позволили себе утверждать, что вочеловечившийся Бог, пришедший на землю Спаситель, опасен для общественного благосостояния; для гражданского быта иудеев. И для чего все эти переплетенные вымыслы? Для того, чтоб под прикрытием наружной справедливости, под личиною охранения народности, законов, религии, насытить ненасытимую злобу свою кровью, принесть кровь в жертву зависти и тщеславию, чтоб совершить Богоубийство. Фарисейство – страшный яд; фарисейство – ужасный душевный недуг.

Постараемся начертать изображение фарисея, заимствуя живопись из Евангелия, чтоб каждый, вглядываясь в это страшное, чудовищное изображение, мог тщательно храниться по завещанию Господа от кваса фарисейска [16]: от образа мыслей, от правил, от настроения фарисеев.

Фарисей, довольствуясь исполнением наружных обрядов религии и совершением некоторых видимых добрых дел, нечуждых и язычникам, раболепно служит страстям, который старается постоянно прикрывать, которых в значительной степени не видит в себе и не понимает, которые производят в нем совершенную слепоту по отношение к Богу и всему Божественному учению. Познание, а потому и зрение в себе действия душевных страстей доставляется покаянием; но фарисей для чувства покаяния недоступен. Как может сокрушиться, умилиться, смириться сердце, удовлетворенное собою? Неспособный к покаянию, он неспособен зреть света заповедей Божиих, просвещающих очи ума. Хотя он и занимается чтением Писания, хотя видит в нем эти заповеди, но в омрачении своем не останавливается на них: они ускользают от взоров его, и он заменяет их своими умствованиями, нелепыми, уродливыми. Что может быть страннее, несообразнее фарисейских умствований, упоминаемых в Евангелии! Иже аще кленется церковию, утверждали фарисеи, ничесоже есть: а иже кленется златом церковным, должен есть [17]. Фарисей, оставляя исполнение заповедей Божиих, составляющих сущность Закона, стремится к утонченному исполнению наружных мелочей, хотя бы это было с очевидным нарушением заповедей. Святые Божии заповеди, в которых жизнь вечная, оставлены фарисеями без всякого внимания, совершено забыты! Одесятствуете, говорил им Господь, мятву, и копр, и кимин, и остависте вящшая закона, суд, милость и веру... Вожди слепии, оцеждающии комары, велблуды же пожирающе [18].

Самая скрытная из всех душевных страстей есть тщеславие. Эта страсть более всех других маскируется пред сердцем человеческим, доставляя ему удовольствие, часто принимаемое за утешение совести, за утешение Божественное, и на тщеславии-то заквашен фарисей. Он все делает для похвалы человеческой; он любит, чтоб и милостыня его, и пост его, и молитва его имели свидетелей. Он не может быть учеником Господа Иисуса., повелевающего последователям Своим пренебрегать славою человеческою, идти путем уничижения, лишений, страданий. Крест Иисуса служит для фарисея соблазном. Ему нужен Мессия, похожий на Александра Македонского, или Наполеона I-го, с громкою славою завоевателя, с трофеями, с добычею! Мысль о славе небесной, духовной, о славе Божией, вечной, о самой вечности, недоступна для души его, пресмыкающейся по земле, в земном прахе и тлении. Фарисей сребролюбив. Сердце его там, где его сокровище. Там вера его, там чувства его, там надежда, там любовь! Устами, краем языка он исповедует Бога, а сердцем он отвергается Его. Никогда он не ощущает присутствуя Божия, не зрит промысла Божия, не знает опытом, что значит страх Божий. Для сердца его нет Бога, нет и ближних. Он – весь земной, весь плотский, весь во власти страстей душевных, движется ими, управляется ими, влечется ко всякому беззаконию, живет и действует единственно для самолюбия. В этой душе воздвигнут идол я. Идолу курится непрестанный фимиам, закалаются непрестанные жертвы. Как может в этой душе соединиться служение всесвятому Богу с служением мерзостному кумиру? Эта душа в страшном запустении, в страшном мраке, в страшной мертвости. Это – вертеп темный, обитаемый одними лишь лютыми зверями, или еще более лютыми разбойниками. Это – гроб украшенный снаружи для чувственных глаз человеческих, так легко обманывающих, внутри исполненный мертвых костей; зловония, червей, всего нечистого, богоненавистного.

Фарисей, будучи чужд Бога, имеет нужду казаться пред людьми служителем Бога; будучи исполнен всех беззаконий имеет нужду казаться пред людьми добродетельным; стремясь удовлетворить своим страстям, он имеет нужду доставить поступкам своим благовидность. Для фарисея необходима личина. Отнюдь не желая быть истинно благочестивым и добродетельным только желая считаться между людьми за такого, фарисей облекается в лицемерие. Все в нем – сочинение, все – вымысел! Дела, слова, вся жизнь его – ложь непрестанная. Сердце его, как темный ад, преисполнено всех страстей, всех пороков, непрерывного мучения. И это-то адское сердце дышит на ближнего бесчеловечным, убийственным чувством соблазна и осуждения. Фарисей, заботящийся казаться праведным пред человеками, по душе будучи чадо сатаны, уловляет из Закона Божия некоторые черты; украшает себя ими, чтоб неопытный глаз не узнал в нем врага Божия и, вверившись ему, как другу Божию, соделался его жертвою. Фарисей осуждает в ближних не зло, не порок, не нарушение Закона. Нет! Как может он осуждать зло, которого он друг и наперсник? Стрелы его направлены на добродетель. Но, чтоб вернее были удары, он оклеветывает добродетель, приписывает ей зло, соблазняется на это зло, и, по видимому, поражая его, убивает ненавистного ему раба Христова. Фарисей! ты ведешь на казнь неповинного за преступление, которое ты сам для него вымыслил? Тебе принадлежит казнь, равно как и преступление! Неужели ободряет тебя то, что ученик Христов, подражая Христу, в молчании пьет чашу страданий, которую ты ему приготовил? Несчастный! устрашись этого самого молчания великодушного и таинственного. Как ныне ради Иисуса молчит последователь Иисуса: так на страшном, всеобщем суде возглаголет за него Иисус, обличит беззаконника, неузнанного людьми, и пошлет его в муку вечную. Фарисеи вымыслили преступления для Самого Богочеловека; они устроит для Него казнь; они купили Его кровь; они притворились непонявшими Его.

Величайшее злодеяние на земле совершено фарисеями. Всегда были они верны, и доселе они верны своему адскому призванию. Они – главные враги и гонители истинной, христианской добродетели и благочестия, не останавливающиеся ни пред каким средством, ни пред каким преступлением. Против них гремит определение Господа: 3мия, порождения ехиднова, како убежите от суда огня геенского? Сего ради, се, Аз послю к вам пророки и премудры и книжники: и от них убиете и распнете, и от них биете на сонмищих ваших, и изжене от града во град: яко да приидет на вы всяка кровь праведна, проливаемая на земли, от крове Авеля праведного до крове Захарии, сына Варахиина, егоже убисте между церковию и олтарем. Аминь глаголю вам, яко вся сия приидут на род сей [19]. Совершились слова Господа, и до-селе совершаются: зараженные квасом фарисейским доселе в непримиримой вражде с истинными учениками Иисуса, гонят их, то явно, то прикрываясь клеветою и соблазном; жадно, неутомимо ищут крови их. "Господи Иисусе Христе! помогай рабам Твоим. Даруй им уразумевать Тебя, и последовать Тебе, Тебе, Который яко овча на заколение ведеся, и яко Агнец пред стригущим его безгласен [20]. Даруй им чистым оком ума зреть Тебя, и, страдая в блаженном молчании, как бы пред Твоими очами, обогащаться благодатными дарами, ощущать в себе миротворное веяние Святого Духа, который возвещает рабу Твоему, что иначе невозможно быть Твоим, как причащаясь чаше страданий, которую Ты избрал в удел пребывания на земле Твоего и присных Твоих".

Часть вторая

Господь изрек в святом Евангелии много заповедей вводящих в человека мысли и чувствования, совершенно противоположные душепагубному, человеконенавистному фарисейству. Этими заповедями уничтожаются самые начала, на которых основывается и зиждется фарисейство. Блюдитеся, сказал Господь, вообще от кваса фарисейска [21]. Один из Евангелистов объясняет, что словом квас фарисейский Господь наименовал учение фарисеев [22], а другой Евангелист разумеет под этим словом лицемерие их [23]. Это одно и тоже: из лицемерного поведения возникают образ мыслей и учение фарисейские; наоборот, учение и образ мыслей фарисейские воспитывают лицемера, для которого никакой грех не страшен, никакая добродетель не уважительна; он надеется и прикрыть всякий грех, извинить, оправдать его, и заменить всякую добродетель притворством.

Господь преподал учениками Своим поведение прямое, искреннее, утвержденное на святой мудрости, а не оправдываемое лукавством, – поведение, из которого должна светить чистая добродетель и небесною красотою своею привлекать к себе взоры и сердца человеков. Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела, и прославят Отца вашего, иже есть на не6есех [24]. Фарисеи, напротив того, желали лишь казаться праведными, заботились только о том, чтоб выставить и выставлять себя слугами Бога пред обществом людей, пред массою, обыкновенно малоразборчивою. И ныне можно видеть, что фарисеи прибегают ко всевозможным изворотам, чтоб дела их, имеющие наружность добрых, блистали как можно ярче пред глазами людей, а злодеяния были извинены политическою необходимостью, личиною правосудия и мудрой предусмотрительности, желанием предупредить допущением меньшего зла зло большее и прочими оправданиями, так обильно источающимися из сердца, наполненного лукавством. Господь воспрещает такое поведение в весьма сильных выражениях. Вы есте, говорит Он, оправдающе себе пред человеки, Бог же весть сердца ваша, яко, еже есть в человецех высоко, мерзость есть пред Богом [25]. Фарисеи старались прикрывать оправданиями свои душевные страсти, действия, плоды их. Душевные отрасти, под сению и прохладою оправданий, обыкновенно пускают глубокие корни в душу, соделываются дебелым древом, обнимая ветвями всю деятельность человека, то есть, проникая во все его мысли, во все чувствования, во все действия. Святой Пимен Великий сказал: "если греховной воле человека помогут оправдания: то он развращается и погибает [26].

При поведении, в котором не ищется бескорыстно добродетель пред очами Бога, но ищется слава добродетели пред очами людей, в их ничтожном мнении, непостоянном, переменчивом, – человек неспособен познать веры христианской, принять учение Христово, для чего нужно сердце, признающее себя грешным, исповедывающее грех свой. Како вы можете веровати, говорит Спаситель фарисеям, славу друг от друга приемлюще, и славы, яже от единого Бога, не ищете? [27]. Господь отъемлет в учениках Своих всякую пищу для тщеславия. Он хочет, чтоб жертвенник сердечный был очищен от скверного кумира, от всего, что принадлежит к кумирослужению. Господь заповедует совершать все добрые дела в тайне. И милостыня, по завещанию Его, да будет в тайне! и пост да будет в тайне! и молитва – в затворенной клети! Добрые дела наши должны быть сокрыты не только от человеков, но и от нас самих, чтоб не только человеки не растлевали душ наших похвалами, но и самое сердце наше не льстило нам, и не прелюбодействовало, нарушая святой союз с святым смирением. Да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя [28]. Этого мало! Господь повелел отвергнуться себя в кратковременной земной жизни, попрать все оправдания, всякую правду для правды евангельской. В чем состоит правда евангельская? в страданиях, в кресте! Сюда призывает ученика Своего Спаситель! здесь Он чинит разбор между званными! здесь отделяет плевелы от пшеницы! здесь знаменует Своею печатью избранных! Иже не приимет креста своего, и вслед Мене грядет, несть Мене достоин. Обретый душу свою, погубит ю: а иже погубит душу свою Мене ради, обрящет ю [29].

Братия! у подножия креста Христова, сложим и погребем все понятия мира о чести, о обидах, о оскорблениях, о убытках, о несправедливости, о человеческих законах и о человеческом правосудии. Соделаемся юродивыми ради Христа! подставим ланиты наши заплеваниям, заушениям! наша честь земная, ветхая, да посыплется прахом уничижений! не взглянем с пощадением и участием на тленное имущество наше: да расхищают и разносят его вихри, когда они будут попущены! не пощадим плоти нашей в подвигах вольных и в страданиях невольных! научимся у Господа Иисуса Христа Его таинственному молчанию, которое есть возвышеннейшее Богословие и красноречие, удивляющее Ангелов! Ему, Богу воплощенному, мир не воздал справедливости: нам ли искать ее от мира? Отречемся от нее у подножия креста Христова! Не будем зверями, которые ловцов и других зверей, на них нападающих, угрызают и язвят! уподобимся Агнцу Божию здесь на земле, во время кратковременного нашего странствования земного, – и Он соделает нас подобными Себе в вечности, где нашему блаженству не будет конца и миры. И здесь, в земном изгнании, к верному ученику Иисуса приходит Дух Святой, Утешитель, навевает на его душу несказанное блаженство будущей жизни, которое отъемлет от него чувство страданий, которое вводит его в невидимое, святое наслаждение, независящее от человеков и обстоятельств. Пред этим наслаждением все земные наслаждения, даже законные, – ничтожны.

Главный отличительный признак лицемера, первая стрела, пускаемая им на ближнего, есть соблазн и истекающее из соблазна осуждение ближнего. Соблазн в намеренных злодеях часто бывает притворным, сочиненным, как бы правильный предлог к злодеянию, заблаговременно приготовляющий и злодеяние и оправдание злодеяния; соблазн в зараженных еще ветхостью Адама, хотя бы они были благонамеренны и стремились к спасению, есть признак ветхости и недуг весьма важный и упорный. Недуг этот противодействует покаянию, от которого – очищение. Соблазн есть болезненный взгляд на немощи ближнего, при котором эти немощи возрастают до необъятной, уродливой величины. Соблазн есть исчадие самолюбия, вселяющееся в душу, чуждую любви к ближнему и правильной любви к себе. Господь уподобил этот недуг бревну, в сравнении с которым всякое явное согрешение ближнего есть только сучец. Не судите, сказал Господь, да не судими будете. Имже бо судом судите, судят вам: и в нюже меру мерите возмерится вам... Лицемере, изми первее бревно из очесе твоего: и тогда узриши изъяти сучец из очесе брата твоего [30]. Должно с насилием отвлекать себя от осуждения ближних, ограждаясь от него страхом Божиим и смирением. Чтоб ослабить и, с Божией помощью, совершенно искоренить из сердца своего соблазн на ближнего, должно при свете Евангелия углубляться в себя, наблюдать за своими немощами, исследовать свои греховные стремления, движения и состояния. Когда грех наш привлечет к себе наши взоры, – некогда нам будет наблюдать за недостатками ближнего, замечать их. Тогда все ближние покажутся нам прекрасными, святыми; тогда каждый из нас признает себя величайшим грешником в мире, единственным грешником в мире; тогда широко отвернутся для нас врата, объятия истинного, действительного покаяния.

Великий Пимен говорил: "Мы и братия наши как бы две картины. Если человек, смотря на себя, находит в себе недостатки: то в брате своем он видит совершенства. Если ж сам себе кажется совершенным: то, сравнивая с собою брата, находит его худым [31]". Величайшие угодники Божии особенно заботились узреть себя грешными, и столько грешными, чтоб согрешения ближних, явные и великие, казались им ничтожными, извинительными. Преподобный Сисой сказал авве Ору: – "Дай мне наставление". Имеешь ли ты ко мне доверенность? спросил его авва Ор. – "Имею", отвечал Сисой. – Поди же, сказал ему авва Ор, и делай то, что делаю я. "В чем состоит твое делание, Отец? спросил его авва Сисой. Старец сказал: "Я вижу себя хуже всех людей [32].

Если человек достигнет того состояния, говорил Пимен Великий, о котором сказал Апостол вся чиста чистым [33], то увидит, что он хуже всякой твари. Брат спросил старца: Как могу думать о себе, что я хуже убийцы? Пимен отвечал: "Если человек дойдет до состояния, указанного Апостолом и увидит человека, сделавшего убийство, то скажет: он однажды сделал этот грех, а я убиваю себя ежедневно". Брат пересказал слова Пимена другому старцу. Старец отвечал: "Если человек дойдет до состояния такой чистоты, и увидит грехи брата, то праведность его поглотит этот грех". Брат спросил: Какая праведность его? Старец отвечал: "Всегдашнее обвинение себя [34]".

Вот истинные слышатели и творцы Закона евангельского! Изгнав из сердец своих осуждение и соблазн, они исполнились святой любви к ближнему, изливая на всех милость, и милостью врачуя грешников. Сказано святыми Отцами о великом Макарии Египетском, что он был, как бог земной, – с таким могущественным милосердием сносил он недостатки ближних. Авва Аммон, вникая непрестанно в себя и обличая душу свою в ее недостатках, пришел в глубокое смирение и святую простоту. От множества любви к ближнему, он не видел в нем зла, забыл о существовании зла. Однажды привели к нему – так как он был епископом – девицу, зачавшую во чреве, и сказали: "такой-то сделал это, наложи на них эпитимию". Аммон, знаменав крестом чрево ее, велел ей дать шесть пар полотен, сказав: "Когда придет ей время родить, не умерла бы она сама, или дитя ее, и было бы в чем похоронить их". Обвинявшие девицу, сказали ему: Что ты делаешь? наложи на них эпитимию! Он отвечал: "Братия! она близка к смерти! что ж еще делать с нею?" – и отпустил ее. Пришел однажды авва Аммон в некоторое местопребывание иноков, чтоб разделить с братиею трапезу. Один из братии того места очень расстроился в поведении: его посещала женщина. Это сделалось известным прочим братиям; они смутились и, собравшись на совещание, положили изгнать брата из его хижины. Узнав что епископ Аммон находится тут, они пришли к нему, и просили его, чтоб и он пошел с ними для осмотра келлии брата. Узнал об этом и брат, и скрыл женщину под большим деревянным сосудом, обратив сосуд дном кверху. Авва Аммон понял это, и ради Бога, покрыл согрешение брата. Пришедши со множеством братий в келлию, он сел на деревянном сосуд и приказал обыскать келлию. Келлия была обыскана, женщина не была найдена. "Что это?" сказал авва Аммон братиям: "Бог да простит вам согрешение ваше". После этого он помолился, и велел всем выдти. За братиею пошел и сам. Выходя, он взял милостиво за руку обвиненного брата, и сказал ему с любовью: "Брат! внимай себе!" Так святой Аммон удалялся от осуждения кого-либо, и врачевал грешников, смягчая милостью сердца их, приводя милостью к покаянию.

Сколько Господь отводит нас от пропасти соблазна и осуждения; сколько истинные рабы Господни удаляются от этой страшной, гибельной пропасти: столько, напротив того, диавол влечет нас в нее, прикрывая ее различными оправданиями. Одно из сатанинских оправданий есть безрассудная ревность, принимаемая многими за ревность по благочестию, за святую ревность. "Человек водимый безрассудною ревностью, говорит святой Исаак Сирский, никогда не возможет достигнуть мира мыслей. Чуждый же этого мира, чужд радости. Если мир мысли есть совершенное здравие, а ревность противна миру: то имеющий ревность лукавою, недугует великим недугом. О человек! полагая, что разжигаешься справедливою ревностью против чужих недостатков, ты отгоняешь здравие души твоей. Потрудись, потрудись о здравии души твоей! Если же желаешь врачевать немощных, то пойми, что больные нуждаются более в внимательной заботливости, нежели жестокости. Притом, в то время, как не помогаешь другим, себя ввергаешь в тяжкую болезнь. Такая ревность в человеке принадлежит не к признакам премудрости, но к недугам души, к недостатку духовного разума, к большему невежеству. Начало премудрости Божией – тихость и кротость, качества великой и крепкой души, являющаяся в ней от основательного образа мыслей, и носящие немощи человеческие". [35]

Грех соблазна и осуждения так удобен к погублению человеков и потому так возлюблен диаволу, что он не довольствуется возбуждением в сердце нашем ревности лукавой и чуждой евангельского разума, возбуждением гордостных помыслов, соединенных всегда с уничижением и презрением ближнего; но устраивает и явные козни для уловления невнимательных в соблазн и осуждение. Авва Пимен говорил: "В Писании сказано: Яже видеста очи твои, глаголи [36]. Но я советую вам не говорить даже и о том, что осязали вы своими руками. Один брат был обманут таким образом: представилось ему, что брат его грешит с женщиною. Долго он боролся сам с собою; наконец, подошедши, толкнул их ногою, думая, что это точно они, и сказал: полно вам, долго ли еще? Но оказалось, что-то были снопы пшеницы. Потому-то я и сказал вам: не обличайте, если даже и осязаете своими руками [37]".

Грех осуждения так противен Богу, что Он прогневляется, отвращается от самих угодников своих, когда они позволят себе осуждение ближнего: Он отъемлет от них благодать Свою, как это видно из многочисленных примеров, сохраненных церковными писателями для пользы и назидания христианских поколений. Никакая праведность не дает права осуждать грешащего брата, которому Господь весьма удобно может даровать праведность существенную, несравненно большую той, которую мы думаем находить в себе. Мы можем быть праведными собственно правдою Божиею; когда же осуждаем ближнего, то этим самым отвергаем правду Божию, заменяем ее правдою своею, или правильнее, недугом фарисейства. Осуждающий ближнего восхищает сан Бога, Которому Единому принадлежит суд над тварями Его, – восхищает сан Христа, имеющего судить живых и мертвых в последний день [38].

Дивный Иоанн Савваит поведал о себе: "в то время, как я жил в пустыне вдалеке от монастыря, пришел брат из монастыря навестить меня. Я спросил его: "как живут отцы и братия?" Хорошо за твои молитвы, отвечал он. Потом я спросил об одном из братии, о котором ходила худая молва. Он отвечал мне: поверь, отец: этот брат продолжает жить по прежнему. Услышав это, я сказал: "ох!" и немедленно пришел в исступление. Я увидел себя стоящим пред Голгофою во Иерусалиме. Господь наш Иисус Христос стоял на Голгофе между двумя разбойниками. Я устремился на поклонение Ему. В это время – вижу – Господь обратился к предстоявшим Ему Ангелам, и сказал им: "выгоните его вон, потому что он в отношении ко Мне антихрист: предваряя суд Мой, он осудил брата своего. В то время, как изгоняли меня, и я выходил из дверей, запуталась в них моя мантия, и была удержана ими. Там я оставил ее. Немедленно пришедши в себя, я сказал посетившему меня брату: "лют для меня этот день". Он спросил: почему так, отец? я поведал ему виденное мною, присовокупив, что снятая мантия означает отнятые от меня покрова Божия и помощи Божией. С этого дня я углубился в пустыню, и скитался в ней в течении семи лет, не употребляя хлеба, не входя под крышу и не беседуя ни с кем из человеков. По прошествии этого времени я снова увидел Господа: Он возвратил мне мантию мою [39].

Братия! будем внимательны к себе! Потщимся очистить себя не только от страстей телесных, но и от страстей душевных, от тщеславия, неверия, лукавства, зависти, ненависти, сребролюбия и прочих подобных недугов, которые движутся и действуют по-видимому в одной душе, без участия тела, и потому называются душевными. Сказал я "по-видимому":они имеют влияние и на тело, но тонкое, не для многих приметное и постижимое. При внимании себе и при очищении себя от этих страстей, насеется постепенно в нас любовь к ближнему, а от нее ослабеет и уничтожится чувство соблазна на ближнего и осуждение его. Будем непрестанно помнить, что нет правды, угодной Богу, вне нищеты духа. Будем оправдывать ближних, а осуждать себя, чтоб Бог даровал нам благодать и милость Свою, которые Он дарует единым смиренным и милостивым. Аминь.
admin
Администратор
Сообщения: 923
Зарегистрирован: 29 апр 2009, 20:45

Re: Неделя о мытаре и фарисее

Сообщение admin »

Святитель Феофан Затворник

Семь слов в недели, приготовительные к посту и на первую неделю поста


Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче!
Такую умиленную молитвенную песнь влагает нам в уста Святая Церковь, начиная приготовлять нас к покаянию. Три еще недели до поста, и о нем, может быть, никто и не думает; но она издали указывает нам двери его и заранее хочет предрасположить к входу в нее. Хотя и нехотя, мы должны же встретить время поста; но она хочет,чтоб мы встретили и проводили сие время, как следует.И вот, в нынешний день, в следующее воскресенье и далее она внушает нам одно за другим назидательные правила в двух притчах и двух разительнейших происшествиях, из коих одним началась история человечества, а другим кончится. Будем учиться и внимать урокам матери своей!


Ныне притчею о мытаре и фарисее говорится каждому из нас: "Не полагайся на свою праведность, подобно фарисею, но всю надежду своего спасения возлагай на безпредельную милость Божию, вопия, подобно мытарю: Боже, милостив буди мне грешному. Ибо вот фарисей, кажется, и доброго был поведения, а не был оправдан пред Богом".

Непостижимо для нас, как так — творение добрых дел, или праведность, для нас обязательны, как необходимое условие спасения, а между тем мы не можем основывать на них сей надежды своей; но сколько бы ни было у нас правых дел, все их должны счесть недостаточными и для восполнения их прибегать к другим средствам. Непостижимо сие для нас; но так есть. Христианин в чувстве сердца своего должен носить глубокое убеждение в своем непотребстве при всей праведности, или при всем обилии добрых дел, о которых, однако ж, должен ревновать неусыпно. Так спасались все, которые спаслись, и оставили нам в своем примере указание возможности таких чувств и побуждение к возгреванию их в себе самих. Посмотрите на покаянные молитвы, кои суть излияние душ святых Божиих, прославленных Церковию. Как они там осуждают себя пред Господом!.. А между тем все окружавшие их почитали их чистыми и непорочными пред Богом!.. Думаете ли, что тут была неискренность? Нет! Это был искренний вопль души к Богу! И следовательно, есть возможность в глубине души сознавать себя непотребным, несмотря на всю видимую чистоту души или исправность и честность поведения. Да и как быть иначе? Положите себе в мысли, что Бог требует от нас праведности полной, или добродетели всеобъемлющей, и что только такая праведность и такая добродетель могут быть положены в основание нашего спасения и питать нас благонадежностию. Посмотрите же, чего сие требует!

Полная праведность, или всеобъемлющая добродетель, слагается из следующих трех частей:
1) Из добрых дел, видимо для всех телом совершаемых, в свое время и в своем месте. Это вот что: просит кто милостыни, подай ему. Причинил кто обиду, прости ему. Пришел враг, ухлеби (накорми, напитай.— Ред.) его. Сел за стол, вкушай пищу по уставу и воздержно. Настало время молитвы, молись благоговейно и как велено... Идешь на должность, трудись усердно, и так далее, и далее. Всякая минута и всякое место имеют свои добрые дела, которые непременно должен исполнять всякий вступающий в них. В сем отношении вся жизнь человека должна быть непрерывною цепью добрых дел, с той минуты, как он приходит в сознание в сем мире, и до той, как выйдет из него... Как те, кои вышивают картины бисером, ряд за рядом прикрепляют бисеринки к своим местам и именно такие, а не другие бисеринки к тому или другому месту, и только тогда, как соблюдут все сие, не спутают бисеринок и не допустят перерывов и пропусков, картина получает приличный ей вид и свое имя: так и в отношении к нам, тогда только и сочтет Господь кого-либо добродетельным, когда он всю картину жизни своей будет развивать так, что не пропустит ни одного места и ни одного момента времени без того, чтоб не сделать обязательного для него тогда дела. Стань же теперь здесь, опирающийся на свою праведность, и скажи: так ли живешь ты, чтоб всегда творил добро и никогда не опускал дела, обязательного для тебя, и не допускал дела полудоброго, или даже совсем недоброго. Если так, опирайся на свою праведность; а если нет, ищи другой опоры для своего спасения!

2) Другую часть, входящую в состав полной праведности, составляют добрые чувства и расположения, скрывающиеся под видимо совершаемыми делами. Это суть любовь, мир, терпение, кротость, милосердие, воздержание, смирение, благоговение, отрешение от всего и прочее, и прочее. Добрые дела, видимо совершаемые, чтоб быть добрыми истинно и служить ко спасению, должны быть непременно выражением какого-либо из внутренних добрых чувств; так что, коль скоро в основе их нет доброго чувства, которым они должны быть воодушевлены, то они негодны и богопротивны. Так, например, благоговейное к Богу обращение ума и сердца есть доброе, богоугодное внутреннее настроение. Когда оно есть на душе, то требует неотложно и соответственных себе дел, которые и бывают, именно: домашняя молитва, долгие поклоны, хождение в храм Божий к службам, посещение святых мест, чествование икон, возжжение лампад и фимиама и прочее. Подобная же сумма видимых дел есть и для выражения каждого внутреннего чувства; например, для выражения милосердия есть семь дел телесного и семь дел душевного милосердия. Но всегда надобно помнить, что последние, то есть дела видимые, тогда только и имеют цену, когда они служат выражением первых, то есть внутренних чувств. Так, все видимые дела благочестия: поклоны, молитвословия, хождение в храм и прочее, тогда только будут истинно добрыми делами, когда служат выражением внутреннего благочестия, или благоговейного к Богу обращения нашего ума и сердца, а без сего последнего они ничто. То же должно сказать и о всех делах милосердия, что они тогда только и суть истинно добры, когда служат выражением искренней ко всем братской любви во славу Божию, а не каким-нибудь приспособлением к другим, желанием выказаться или, как ныне часто говорят, желанием обнаружить гуманность; это — язычество в христианской одежде. То же надо сказать и о всех других внешних делах,— что истинная цена их определяется внутренним расположением... Ибо иначе можно, например, телом быть в храме, а душою — в блудилище, языком снисходительно извинять, а в сердце осуждать, положением тела показывать почтительность, а внутри питать презрение, глазами не смотреть будто на лица, а в душе распаляться похотью и прочее, и прочее. Внешне все сии дела и хороши, но цена их пред Богом уничтожается чувствами, кои питают при совершении их в душе. И следовательно, на праведности можно основывать свое спасение только тогда, когда можно быть уверенными, что все чувства и расположения наши исправны и богоугодны — и притом не час или два, а всю жизнь и непрерывно. Итак, приди сюда, хотящий основать свое спасение на своем добром поведении, и скажи: не проскользало ли когда под видимыми добрыми делами твоими неправых чувств, оскверняющих их... Если не проскользало (но кто может сказать сие?), то успокоивайся на своей праведности; а если проскользало, как это всякий должен сознать, то смирись и ищи другой основы своему благонадежию во спасении.

3) Третью часть полной праведности составляет крепкая, как смерть, ревность о славе Божией, воодушевленная пламенною любовию к Богу и воодушевляющая все добрые чувства сердца и все добрые дела видимые.

Когда в сердце есть добрые расположения, можно бы, кажется, и успокоиваться на счет своей участи. Но вот что, братие, возьмите во внимание. Мы созданы Богом, созданы по образу и подобию Божию, созданы для того, чтоб славилось нами имя Божие во вселенной, или для того, чтоб всех себя всецело посвятили мы Богу... А между тем вот что может быть! Иной сердоболен и сердолюбие свое обнаруживает делами, но и помышления не имеет о Боге, при всех делах и чувствах сердобольных. Сердоболие такого не помянется пред Богом, ибо оно не от Него принято, как заповедь, и не Ему посвящено, как служение и жертва. Иной кроток и безгневен и сие расположение обнаруживает делами, не позволяя себе увлекаться чувствами раздора и мщения; но при сем он следует какому-то инстинктивному расположению к уступчивости, образуемому сознанием безсилия и робостию, а не заповеди Господа, Который говорит: прости! Мне отмщение - Аз воздам! (Рим. 12, 19). Кротость такого не имеет цены пред Богом. Иной воздержен и крайне воздержен: мало спит, почти не ест и не пьет, редко видят его вне, он всегда дома и за делом; но не Богу посвящает он труды свои, а или корысти, или пустой славе человеческой. Воздержности и трудолюбия такого не признает Господь достойными награды. Так и во всем прочем! Недостаточно иметь добрые чувства и расположения (кои могут быть и естественные — прирожденные), надобно еще, чтоб они возглавлены были одним коренным расположением — ревностию о славе Божией, ею были проникнуты и служили ее выражением. Коль скоро сего нет, или нет в должной степени и мере, вся доброта наша ни во что вменится пред лицем Господа, Который скажет некогда: отойдите от Мене, не вем вас... (Мф. 7, 23; 25, 12). Не вем вас потому, что вы в продолжении жизни своей не давали Мне знать о себе посвящением Мне ваших добрых чувств и дел!

Итак, прииди, чающий себе спасения от праведности, и скажи, всегда ли и в должной ли мере всегда была в тебе ревность о славе Божией и всегда ли она одна воодушевляла твои добрые чувства и дела? Если так (а это кто может сказать? ), то успокоивайся на своей праведности, а если нет, ищи другого способа к оправданию себя пред Богом и другого основания спасению своему!

Итак, может, кто хочет, основывать надежду спасения своего и на праведности, только уж пусть сделает так, чтоб сия праведность была совершенная, полная и всесторонняя... то есть чтоб вся жизнь его была непрерывною цепью добрых дел, без перерыва и опущений, чтоб под сими делами скрывались всегда добрые чувства и расположения, которых они должны быть только видимыми выражениями, и чтоб все сии чувства и расположения были воодушевлены одною ревностию о славе Божией, или были жертвою Богу... Потому, у кого есть все сие, тот приди, стань дерзновенно пред лицем Господа и скажи Ему, если смеешь и если позволит то совесть твоя: несмь, яко же прочии человецы. А если нет чего-нибудь, умолкни и не смей очес возвести на небо и отверзть уст своих, из глубины души взывая мытаревым гласом: Боже, милостив буди мне — грешному. Не заглядывайся на то, что есть сколько-нибудь добрые дела и добрые чувства и что иногда чувствуется припадок жаркой ревности по Богу. Бог требует не кое-чего, а всего, всей полноты праведности и доброты, и когда недостает каких-либо частей ее в человеке, то отвергает всего человека, как непотребного. Возьмете ли вы одежду от портного, когда в ней все есть и хорошо сделано, а недостает полы или рукава? Или когда столяр принесет вам стол, чисто обделанный, только без ноги или другой какой-нибудь части, скажете ли вы ему: хорошо, оставь? Так и в отношении к нам, не может Бог признать кого-либо праведным, если в нем недостает каких-либо частей праведности. Но если никто не может похвалиться, чтоб он и дела все добрые делал неотпустительно, и чувства все имел добрые, и ревностию Божию всегда воодушевлен был во всей силе, то пусть лучше и не помышляет основывать свое спасение на праведности, чтоб в час нужный не обмануться в сей надежде; пусть лучше забудет о сей праведности и, сколько б ни делал добра, пусть держит на сердце чувство непотребства своего пред Богом и ищет других способов к оправданию своему, образец коего представляет мытарь! Приди, припади и восплачься пред Господом, сотворившим нас, с верою в Господа нашего Иисуса Христа, Своею безценною кровию, пролитою на Кресте, омывающего все грехи наши и Своею безпредельною святостию восполняющего все недостатки наши. Ревнуй о добродетели, сна не давай очам, чтоб не пропустить случая к добру, не допустить недоброго чувства и не ослабнуть в ревности; но надежду спасения всю полагай в Господе, Иже 6ыстъ нам... от Бога правда, и освящение, и избавление (1 Кор. 1, 30). Аминь.

Святитель Феофан Затворник "Письма о христианской жизни. Поучения "
admin
Администратор
Сообщения: 923
Зарегистрирован: 29 апр 2009, 20:45

Re: Неделя о мытаре и фарисее

Сообщение admin »

Блаженный Феофилакт (архиепископ Болгарский)

Неделя о мытаре и фарисее


Сказал также к некоторым, которые уверены 6ыли о себе, что они праведны, и уничижали других, следующую притчу: два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаза на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! Будь милостив ко мне грешнику! Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится.

Господь не перестает истреблять страсть высокомерия сильнейшими доводами. Поскольку она более всех страстей смущает умы людей, постольку Господь и учит о ней часто и много. Так и теперь Он врачует худший вид ее. Ибо много отраслей самолюбия. От него рождаются: самомнение, хвастовство, тщеславие и пагубнейшее всех высокомерие. Высокомерие есть отвержение Бога. Ибо когда кто совершенства приписывает не Богу, а себе, тот что иное делает, как не отрицает Бога и восстает против Него? Сию-то богопротивную страсть, против которой Господь вооружается, как неприятель против неприятеля, Господь обещает уврачевать настоящей притчей. Ибо Он говорит ее к тем, кои уверены были о себе и не приписывали всего Богу, а поэтому и других уничижали, и показывает, что праведность, хотя бы она заслуживала удивления в прочих отношениях и приближала человека к Самому Богу, но если допустит до себя высокомерие, низвергает человека на самую низшую степень и уподобляет его бесу, иногда принимающему на себя вид равного Богу.

Начальные слова фарисея похожи на слова человека признательного; ибо он говорит: благодарю Тебя, Боже! Но последующая его речь исполнена решительного безумия. Ибо он не сказал: благодарю Тебя, что Ты удалил меня от неправды, от грабительства, но как? - что я не таков "есть". Совершенство приписал себе и собственной своей силе. А осуждать других, как это свойственно человеку, знающему, что все, что ни есть, он имеет от Бога? Ибо если бы он был уверен, что он по благодати имеет чужие блага, то без сомнения не стал бы уничижать других, представляя себе в уме, что и он, по отношению к собственной его силе, равно наг, а по милости облечен даром. Поэтому фарисей, как приписывающий совершенные дела собственной силе, высокомерен, а отсюда дошел и до осуждения других.

Господь обозначает высокомерие и отсутствие смиренномудрия в фарисее и словом: "став". Ибо у смиренномудрого и вид смиренномудрый, а фарисей и во внешнем поведении обнаруживал тщеславие. Правда, и о мытаре сказано: "стоя", но смотри, что далее прибавлено: "не смел даже поднять глаз на небо". Поэтому стояние его было вместе и преклонением, а у фарисея и глаза, и сердце поднимались к небу.

Посмотри и на порядок, какой представляется в молитве фарисея. Сначала он сказал, каков он не есть, а потом перечислил и то, каков он есть. Сказав, я не таков-то, как прочие люди, он выставляет и разные добродетели: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть от всего, что приобретаю. Ибо должно не только уклоняться от зла, но и творить добро (Пс. 33, 15). И прежде должно удалиться от зла, а потом приступить к добродетели, подобно тому, как желая из мутного источника почерпнуть чистой воды, ты должен прежде вычистить грязь, а потом уже можешь черпать чистую воду.

Приметь и то, что фарисей не сказал в единственном числе: я не грабитель, не прелюбодей, как прочие. Он не позволил даже просто на словах приложить поносное имя единственно к своему лицу, но употребил сии названия во множественном числе, о прочих. Сказав, я не таков как прочие, он противопоставил сему: "пощусь два раза в неделю", то есть два дня в неделю. Речь фарисея могла иметь глубокий смысл. Вопреки страсти прелюбодеяния он хвалится постом. Ибо похоть рождается от чувственного пресыщения. Так он, удручая тело постом, был очень далек от подобных страстей. А фарисеи подлинно постились во второй день недели и в пятый. Названию грабителей и обидчиков фарисей противопоставил то, что он дает десятую часть от всего, что приобретает. Грабительство, - говорит он, - и нанесение обид столько мне противны, что я отдаю даже мое собственное. По мнению некоторых, Закон заповедует вообще и навсегда десятину, а те, кои глубже исследуют его, находят, что он предписывает троякого рода десятину. Об этом подробно узнаешь из Второзакония (гл. 12 и 14), если приложишь внимание. Так вел себя фарисей.

- А мытарь вел себя совершенно наоборот. Он стал вдали и очень был далек от фарисея не только по расстоянию места, но и по одежде, по словам и по сокрушению сердца. Он стыдился поднять глаза свои к небу, считая их недостойными созерцания горних предметов, так как они любили смотреть на блага земные и пользоваться оными. Он ударял себя в грудь, как бы поражая сердце за лукавые советы и пробуждая оное от сна к сознанию, и ничего другого не говорил, кроме сего: "Боже! будь милостив ко мне грешнику".

За все это мытарь пошел более оправданным, чем фарисей. Ибо нечист пред Господом всякий высокосердый, и Господь гордым противится, а смиренным дает благодать (Притч. 3, 34).

- Иной, быть может, удивится, почему фарисей, хотя немного слов сказал с высокомудрием, однако ж осужден, а Иов и очень много высказал о себе великого, однако ж получил венец? Это потому, что фарисей стал пустословить на похвалу себе, тогда как никто не заставлял его, и осуждал других, когда не побуждала к этому никакая польза. А Иов вынужден был исчислять свои совершенства тем, что его стесняли друзья, налегали на него тяжелее самого несчастья, говорили, что он страдает за грехи, и исчислял свои добрые дела для славы Божией и для того, чтобы люди не ослабевали по пути добродетели. Ибо если б люди дошли до убеждения, что дела, которые творил Иов, были дела грешные и он страдает за них, то они стали бы удаляться от совершения этих самых дел и таким образом вместо страннолюбивых сделались бы негостеприимными, вместо милостивых и правдивых - немилосердыми и обидчиками. Ибо таковы были дела Иова.

Итак, Иов исчисляет свои добрые дела для того, чтобы многие не потерпели вреда. Таковы были причины для Иова. Не говорим уже о том, что в самых словах его, по-видимому, велеречивых, просвечивает совершенное смиренномудрие. Ибо "если бы я был, - говорит, - как в прежние месяцы, как в те дни, когда Бог хранил меня" (Иов. 29, 2). Видишь ли, он все возлагает на Бога и не осуждает других, но скорее сам терпит осуждение от друзей.

А на фарисея, который все к себе, а не к Богу, и без нужды осуждает других, справедливо наводится осуждение. Ибо всяк возвышающий сам себя унизится, будучи осужден Богом, а унижающий себя чрез осуждение возвысится, будучи оправдан Богом. Так и сказано: "припомни Мне; станем судиться; говори ты, чтоб оправдаться" (Ис. 43, 26).
o.Serafim
Администратор
Сообщения: 946
Зарегистрирован: 30 апр 2009, 13:27

Re: Неделя о мытаре и фарисее

Сообщение o.Serafim »

Свт.Игнатий Брянчанинов

Поучение 1-е в неделю мытаря и фарисея. Характер мытаря и фарисея

Возлюбленные братия! В ныне чтенном Евангелии мы слышали притчу Господа нашего Иисуса Христа о мытаре и фарисее.
По какому поводу Господь сказал эту притчу? Он сказал ее к людям, которые обольщены и обмануты самомнением, полагаются и уповают на свою праведность, на свои добрые дела, смотрят из своего самомнения и самообольщения на прочих людей, их уничижают, то есть, низко думают о них, презирают, осуждают, злословят и тайно, в душе своей, и явно, пред человеками.

По какой причине святая Церковь положила чтение этого Евангелия пред вступлением в поприще Великого поста? – С целью охранить нас от самомнения и уничижения ближних, при которых чувство покаяния никак не может усвоиться сердцу. Если же пост не украсится плодом покаяния: то и постный подвиг останется тщетным. Этого мало: он принесет нам вред, усилив в нас самомнение и самоуверенность. Таково свойство всех телесных подвигов и видимых добрых дел. Если мы, совершая их, думаем приносить Богу жертву, а не уплачивать наш неоплатный долг: то добрые дела и подвиги соделываются в нас родителями душепагубной гордости.

«Два человека вошли в храм помолиться» (Лук.18:10), так начал Господь Свою притчу: «один фарисей, а другой мытарь» (Лук.18:10). После этого Сердцеведец Господь поведал, какими помышлениями выразился тайный сердечный залог каждого из молившихся, какими помышлениями каждый из молившихся изобразил отношения свои к Богу.

Фарисей был удовлетворен собою, признавал себя достойным Бога, угодившим Богу. «Боже! благодарю Тебя» (Лук.18:11), говорил он «сам в себе» (Лук.18:11), то есть, говорил мыслию при невидимом самовоззрении. За что же фарисей воздает хвалу Богу? Не по причине ли необъятного величия Божия, приводящего в удивление и недоумение всю разумную тварь? не по причине ли непостижимого и неизреченного милосердия Божия, допускающего ничтожной твари, человеку, беседовать с Богом? не по причине ли бесчисленных благодеяний Божиих, излитых на человечество? Нет! «благодарю Тебя» (Лук.18:11), говорит фарисей, «что я не таков, как прочие люди» (Лук.18:11). Фарисей в ослеплении своем воздает хвалу Богу за свое состояние самодовольства и самообольщения. Дерзкая и лукавая форма хвастовства! Хвала Богу, недостойная Бога! Хвала Богу, исполненная клеветы на Бога! Не Бог доставил фарисею то устроение, которым он хвалится, оно составилось от принятия и усвоения ложных понятий. Отец ложных понятий, убивающих душу вечною смертию, есть падший архангел (Иоан.8:44). Вот под влиянием кого образовалось настроение фарисея. Самообольщение всегда соединено с так называемою святыми Отцами бесовскою прелестию: состоит в принятии лжи за истину, в увлечении ложью. Мрачен взгляд фарисея из его самообольщения на человечество! «я не таков, как прочие люди» (Лук.18:11), говорил он, «грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь» (Лук.18:11). Откуда получил он такое познание, которое выражает с такою определенностию и уверенностию? как мог он знать с точностию и подробностию деятельность и совесть всех человеков, чтобы возложить на них тяжкое и всеобъемлющее обвинение? как мог он знать деятельность и совесть вошедшего с ним вместе в церковь мытаря, неимевшего с ним никакого разговора, ничего неповедавшего ему о себе? Очевидно, что приговор сделан поспешно, и сделан не потому, чтобы прочие люди и мытарь были таковы, какими выказывает их фарисей, но потому, что недуг самообольщения и самодовольства представлял их фарисею такими. Далее фарисей исчисляет свои добродетели; «пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю» (Лук.18:12). Фарисей смотрел на свои дела как на жертвы, как на заслуги пред Богом: такой взгляд – общий всем фарисеям. Для них тщетно возвещает Бог и в Ветхом и Новом Заветах: Милости хощу, а не жертвы «Милости хочу, а не жертвы» (Матф.9:13; Ос.6:6). Господь не раз указывал им на это выражение воли Божией священным Писанием. Он говорил им, что они никогда бы не впадали в осуждение невинных, если бы понимали это выражение воли Божией (Матф.16:7): потому, что милость не только не осуждает невинных, но и на виновных смотрит с состраданием; она, по возможности снисходит им, как членам немощным и болящим, заботится не о казнях, но о врачевании. Ожесточенные слепые фарисеи, упорно отвергая милость, хотят как бы насиловать Божество и приносить Ему непринимаемые Им жертвы. Они требуют такого же поведения и от прочих человеков; не видя его, соблазняются и осуждают. Свойственно фарисеям соблазняться на тех, в которых они не видят фарисейства; свойственно им соблазняться на тех, которые, гнушаясь самолюбием и человекоугодием, стараются угождать в простоте и тайне сердца Богу; свойственно им видеть грех и злонамеренность там, где их нет; свойственно им осуждать, ненавидеть и преследовать истинных служителей Божиих. На кого они соблазнялись, кого осуждали, в ком видели грех, кого гнали с исступленною злобою? Рассмотрев повествование Евангелия, мы убедимся, что преследованиям и ненависти их постоянно подвергались или кающиеся грешники, примирявшиеся с Богом и делавшиеся праведниками посредством покаяния, или ученики и последователи вочеловечившегося Бога, но всех более Сам вочеловечившийся, всесовершенный Бог. Фарисеи имели о Законе Божием превратное понятие. Занимаясь изучением Закона только по букве, а не опытно, неисполнением Закона, они стяжали не смирение, в которое приводится человек истинным познанием Бога, – необыкновенную напыщенность и надменность. Обрядовым и прообразовательным постановлениям они придавали гораздо большую важность, нежели какую следовало им давать, а заповеди Божии, составляющие сущность Закона, оставляли без внимания. Извратив значение Закона сообразно своему лжеименному разуму и развращенному сердцу, они, в то время, как служили и угождали единственно самолюбию, ошибочно для себя и для других представлялись служащими и угождающими Богу. Они стремились служить и угождать Богу исполнением своей воли и своих разумений, признавая их наверно добрыми и истинными, что неестественно для падшего человеческого естества, а не тщательнейшим исследованием и исполнением воли Божией. При таком образе деятельности человек почти постоянно делает зло, признавая его добром, а когда делает и добро, то делает его из себя, почему приписывает его себе, как приписывал фарисей. При этом самое добро делается причиною зла, вводя в человека самомнение, насаждая, питая и возращая в нем пагубнейшую из страстей – гордость.

К совершенно другим последствиям приводит жительство по заповедям евангельским. Положивший себе в цель жизни исполнение воли Божией, старается подробно и с точностью узнать эту всесвятую волю посредством тщательнейшего изучения священного Писания, особенно Нового Завета, посредством чтения отеческих Писаний, посредством беседы и совещания с преуспевшими христианами, посредством исполнения евангельских заповедей и наружным поведением, и умом, и сердцем. “Закон свободы”, сказал преподобный Марк Подвижник, “разумением истинным читается, деланием заповедей разумеется, исполняется же щедротами Христовыми” («О законе духовном», гл.32). Когда христианин начнет жительство по воле Божией благой, угодной и совершенной (Римл.12:2) или по заповедям Нового Завета, тогда внезапно открывается ему падение и немощь естества человеческого (преп. Симеон Новый Богослов, Добротолюбие, ч.1, «Главы богословские и деятельные», гл.4). Немощь не позволяет ему исполнять чисто и свято заповеди Божии, как того требует Бог, а падение противится, часто с величайшим ожесточением, исполнению заповедей Божиих. Оно хочет и требует, чтобы исполнялись падшая воля и падший разум человеческие. Стремления этой воли и представления этого разума облекаются во все виды возвышеннейшей правды и добродетели. Познание внутренней борьбы, обличение и обнаружение живущего внутри греха, познание его насильственной власти над благими произволениями и стремлениями доставляют христианину правильное понятие о себе и о человечестве. Он видит падение человечества в себе, он видит из собственных опытов невозможность возникнуть из этого падения при одних собственных усилиях; он стяжает истинное смирение, начинает приносить Богу теплейшее моление о помощи и заступлении из сердца сокрушенного, которому всегда внимает Бог. «Научи меня исполнять волю Твою» (Пс.142:10), «научи меня заповедям Твоим» (Пс.118:12), «не скрывай от меня заповедей Твоих» (Пс.118:19), «укрепи меня по слову Твоему» (Пс.118:28), «Удали от меня путь лжи, и закон Твой даруй мне» (Пс.118:29). Узнав на опыте, что заповеди Божии исполняются только при обильном содействии Божией благодати, испрашивая себе непрестанно молитвою это содействие, христианин не может не приписывать всех добрых дел своих Божией благодати. Вместе с тем он не может не признавать себя и грешником. С одной стороны, он узнал опытно свои падение и неспособность к исполнению воли Божией одними собственными силами, с другой, он и в самом исполнении заповедей Божиих при помощи благодати видит непрестанные погрешности, вводимые немощью и падением человеческими. Это со всею ясностью усматривается из отзывов о себе святого апостола Павла. В одном из посланий говорит он: «я более всех их (апостолов) потрудился: не я, впрочем, а благодать Божия, которая со мною» (1Кор.15:10), а в другом: «Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, из которых я первый» (1Тим.1:15). Такова боголюбезная праведность! Она производится в человеке осенившею его Божественною благодатию, и благоугождает Богу делами богопреданной правды. Богоугодный праведник не престает признавать себя грешником! не только по причине своих явных грехов, но и по причине своей естественной правды, находящейся в горестном падении, перемешанной со злом, оскверненной греховною примесью. Блажен, кто праведен правдою Божией, упование его сосредоточено во Христе, источнике его правды. Несчастлив тот, кто удовлетворен собственною человеческою правдою: ему не нужен Христос, возвестивший о Себе: «Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Матф.9:13). Преподобный Пимен Великий говорил: «Для меня приятнее человек согрешающий и кающийся, нежели негрешащий и некающийся: первый, признавая себя грешником, имеет мысль благую, а второй, признавая себя праведным, имеет мысль ложную» (Алфавитный Патерик). Усвоенная ложная мысль соделывает всё жительство, основанное на ней, непотребным. Это доказал опыт: явные грешники, мытари и блудницы уверовали во Христа, а фарисеи отвергли Его. Самомнение и гордость в сущности состоят в отвержении Бога и в поклонении самому себе. Они – утонченное, труднопонимаемое и трудноотвергаемое идолопоклонство. Фарисеи по наружности были ближайшими и точнейшими служителями и ревнителями истинного богопочитания, а в сущности совершенно отчуждились от Бога, соделались Его врагами, чадами сатаны (Ин.8:44). Когда обетованный Мессия, Которого страждущее человечество ожидало в течении нескольких тысячелетий, явился среди них с неоспоримыми свидетельствами Божества Своего – они не приняли Его. Сознавая Его, при сознании предали позорной казни, соделались богоубийцами (Матф.27:42).

Евангелие не упоминает ничего ни о греховности, ни о праведности мытаря, а только выставляет в пример подражания образ его молитвы, состоявшей исключительно из сознания своей греховности и из смиреннейшего прошения у Бога о помиловании. Причина такого изложения очевидна. Все человеки, без исключения, грешны пред Богом, все нуждаются для спасения в прощении и милости, а Бог, по неограниченному совершенству Своему, с одинаковым удобством прощает все грехи, и малые и большие. По совершенству Божию все человеки равны пред Ним в отношении праведности, которою они могут различаться только между собою (Рим.4:1,6). Признание себя праведным есть не что иное, как невидение грехов своих, как самообольщение. И потому всем человекам без исключения, когда они придут в храм Божий предстать лицу Божию, или вознамерятся сделать это в уединении келейном, должно приготовить себя сознанием своей греховности, и единственно из этого сознания приносить молитвы Богу. Иначе наши молитвы не будут приняты (преп. Исаак Сирин, Слово 55). – «Мытарь же, стоя вдали, повествует Евангелие, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику!» (Лук.18:13). Евангелие научает нас в этих словах, что при молитве смиренному устроению души должно соответствовать положение тела. В храме должно избирать место не впереди, невидное, но скромное, которое не представляло бы поводов к развлечению. Не должно попускать глазам свободы: пусть они будут постоянно устремлены к земле, чтобы ум и сердце могли быть устремлены беспрепятственно к Богу. Мытарь имел вид согбенного: так живо он ощущал бремя грехов своих. И всякий, кто живо ощутит это угнетающее душу бремя, невольно примет вид согбенного и сетующего, как сказал святой Давид: «Я согбен и совсем поник, весь день сетуя хожу, ибо чресла мои полны воспалениями, и нет целого места в плоти моей» (Пс.37:7,8). Нельзя не заметить, что избранное место в храме мытарем, в глубине храма, указано Евангелием (Благовестник) в противоположность месту, избранному фарисеем, который, конечно, стал впереди, чтоб послужить назиданием собравшемуся народу и привлечь его внимание к себе для пользы его же, народа. Так обыкновенно оправдывает и прикрывает свои действия тщеславие. Положение, принятое телом мытаря сообразно его сердечным помышлениям, выставлено в противоположность положению, которое дал своему телу фарисей также сообразно душевному движению, произведенному помыслами гордости. Мытарь, сознававший себя грешником, не смел возвести очей к небу; фарисей, признававший себя праведником, свободно воздымал к верху надменное око. Мытарь, по причине ощущаемой им тяжести грехов, казался обремененным ношею; противный этому вид приняло тело фарисея, ободренное, выпрямленное, окрыленное самомнением и самоуверенностию. Лицо мытаря покрыто было печалию; лицо фарисея сияло самодовольством. Иногда фарисеи, становятся и в самой глубине храма, особенно когда они – особы сановные, потом внезапно выходят перед народом, чтобы сильнее поразить вместе и явлением сана и предшествовавшим явлением смирения. Не всегда и лица их выражают самодовольство; они принимают различные виды, смотря по надобности; но они всегда сочиненные.

Сердцеведец Господь заключил притчу следующими словами: «Сказываю вам, что сей (мытарь) пошел оправданным в дом свой более, нежели тот (фарисей): ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Лук.18:14). Это значит: мытарь был оправдан, как прибегший к оправданию, дарованному Богом, а фарисей был осужден, как отвергший оправдание, даруемое Богом, и восхотевший пребыть при собственной человеческой падшей правде. Смириться значит сознать свое падение, свою греховность, по причине которых человек сделался существом отверженным, лишенным всякого достоинства; возноситься значит приписывать себе праведность, хотя бы это было и в некоторой степени, и другие достоинства. Достоинство наше, праведность наша, цена, которою оценен каждый человек и которая дана за каждого человека, есть Господь наш, Иисус Христос.

Яд, всецело отравляющий деятельность фарисеев, заключается в том, что они «все же дела свои делают с тем, чтобы видели их люди» (Матф.23:5). Основание деятельности их есть искание славы человеческой; средство к достижению цели — лицемерство. Лицемерство составляет характер фарисеев. Господь назвал лицемерство закваскою их (Лук.12:1). Вся деятельность фарисеев пропитана лицемерством; каждое дело их имеет душою лицемерство. Лицемерство, рождаясь от тщеславия, то есть от искания похвалы и славы человеческой, питает успехами своими тщеславие. Когда же тщеславие достигнет зрелого возраста, тогда действие его из порывов обращается в постоянное стремление; тогда из тщеславия образуется безумная и слепая страсть – гордость. Гордость есть смерть души в духовном отношении: душа, объятая гордостию, неспособна ни к смирению, ни к покаянию, ни к милости, ни к какому помышлению и чувству духовным, доставляющим живое познание Искупителя и усвоение Ему. Чтобы отвратить от себя страшный яд, сообщаемый фарисейскою закваскою, будем, по завещанию Евангелия (Матф.6), стараться о исполнении Божиих заповедей единственно для Бога, скрывая со всею тщательностию это исполнение от тлетворных взоров человеческих. Будем действовать на земле для Бога и для неба, а не для человеков! Будем действовать и для человеков, но не с тем, чтоб исторгать у них похвалу себе, а с тем, чтоб приносить им истинную услугу и пользу, за что они часто растерзывают своих благодетелей, как глупые и свирепые звери часто растерзывают тех, которые за ними ухаживают и их кормят. Так поступлено было со святыми апостолами и многими другими угодниками Божиими. Будем неусыпно следить за собою, замечать недостатки и погрешности наши! Будем молить Бога, чтобы открыл нам наши падение и греховность! Постоянное стремление к исполнению воли Божией мало-помалу истребит в нас удовлетворение собою, и облечет нас в блаженную нищету духа. Облеченные этою святою благодатною одеждою, мы научимся богоугодному предстоянию пред Богом, за которое похвален Евангелием смиренный мытарь. Молясь Богу из глубины и искренности сердечного сознания в греховности, Мы наверно получим прощение грехов и обилие истинных благ, временных и вечных: «ибо всякий, унижающий себя возвысится» (Лук.18:14) всесильною и всеблагою десницею Господа Бога, Творца и Спасителя нашего. Аминь.

(Свт.Игнатий Брянчанинов, т.4, гл. «Поучение 1-е в неделю мытаря и фарисея»).
o.Serafim
Администратор
Сообщения: 946
Зарегистрирован: 30 апр 2009, 13:27

Re: Неделя о мытаре и фарисее

Сообщение o.Serafim »

Изображение

Свт.Феофан Затворник

Выдержки из бесед в Неделю мытаря и фарисея

Позаботимся только войти в намерения матери нашей, Церкви, и воспроизвести в себе указываемые ею приготовительные расположения. В пост будем трудиться над очищением своей совести и исправлением своей жизни. А как успешность сих трудов зависит от умягчения сердца сокрушением, то вот Святая Церковь заранее и предрасполагает нас к сему чувству и разными способами хочет возбудить и укрепить его в нас. Ныне притчею о мытаре и фарисее она внушает нам, что самый верный путь к сокрушению есть уничтожение в себе фарисейского самомнения и укоренение в сердце мытарева покаянного вопля: «Боже, милостив буди мне грешному» (Лк.18,13). В следующее воскресенье притчею о блудном сыне она научает, что как бы ни было глубоко чье падение, но, если он с сердцем сокрушенным и смиренным обратится к Господу, вопия: «не достоин называться сыном Твоим; прими меня в число от наемников Твоих» (Лк.15,19), будет принят в объятия Отца Небесного многомилостивого. Если бы чья душа оказалась слишком окаменелою и нечувственною, Святая Церковь, далее, хочет сокрушить ее, живописуя Страшный Суд. Если же кто так свыкся со своим унизительным в грехе состоянием, что стал бы считать его натуральным своим положением, и не воображая лучшего, – Святая Церковь воспоминает для такого падение прародителей; чтобы раздражить в сердце его скорбь о потерянном и возбудить ревность к возвращению его, приводя на мысль, как оно было велико и как потому стоит пожалеть о нем и всячески потрудиться, чтобы опять соделаться обладателем его.
Вот намерения Святой Церкви Божией! Войдите в них и ходите по указанию попечительной матери своей!

На нынешний день и на всю следующую неделю возьмем урок у мытаря и фарисея и будем изучать его. Он короток: не надейся на свою праведность, но при всем богатстве добрых дел всю надежду спасения полагай в милости Божией, из глубины души вопия: «Боже, милостив буди мне грешному!»

Смотря на фарисея – укоренного, не думайте, что дела правды, благочестия, благотворительности и строгого воздержаний ничего не значат пред очами Божиими. Нет! Господь укорил фарисея не за дела, а за то, что он начал хвалиться ими, что на них одних основал всю свою надежду, забыв о грехах, от которых, конечно, не был свободен. Равно, смотря на мытаря, не подумайте, что грехи маловажны пред Богом. Нет! Господь хвалит мытаря не за то, что он грехами своими поставил себя в такое состояние, что и на небо воззреть не был достоин, а за то, что, доведши себя до сего злым произволением своим, он жалел и сокрушался о том, в одной милости Божией ожидая обрести себе избавление, – хвалит за этот поворот от греха ко Господу, за дух смирения и болезнования сердечного, в коем взывал: «Боже, милостив буди мне грешному!»

Взявши теперь истинное от того и другого лица, мы получим такой урок: трудись и работай Господу усердно, по всей широте заповедей Его; но надежду спасения полагай – всю – в единой милости Божией. Ты никогда не дойдешь до того, чтобы всегда и во всем быть исправным пред очами Божиими, потому, при всей кажущейся исправности своей, не переставай взывать из сердца: «Боже, милостив буди мне грешному!»

Вот урок: напечатлейте его в сердце своем! В пособие вот что сделайте: пробегите в мыслях коротко жизнь вашу и посмотрите, есть ли в ней грехи; грехи – словом, делом и помышлением? О, конечно, найдется их многое множество! Но если так, то как не взывать каждому: «Боже, милостив буди мне грешному!»

Соберите потом все дела свои добрые или те, кои самохвальство наше считает добрыми, и смотрите, много ли их окажется? Сколько могли мы и сколько должны были сделать в триста шестьдесят пять дней года; а что сделали?! И эту ли малость выставлять на вид, трубя: «я не таков как прочие» (Лк.18,11), – особенно когда против нее стоят беззакония, им же нет числа! Ибо из двадцати четырех часов каждого из трехсот шестидесяти пяти дней сколько найдется таких, которые не были бы отмечены чем-либо греховным?! А сознавши это, как не взывать: «Боже, милостив буди мне грешному!»

Притом вся ли чиста и эта малость? На каждом ли из сих немногих дел виден отсвет славы Божией? Трудясь над ними, не себе ли и человекам угождали мы более, нежели Богу? А если так, то как давать им какую-либо цену и, смотря на них, выситься в самопрельщении, говоря в себе: «Не таков, как прочие»? Нет! Наведите только на дела свои необманчивое зеркало правосудия, в слове Божием начертанного, – трудно поверить, чтобы совесть не заставила каждого из вас взывать: «Боже, милостив буди мне грешному!»

Может статься, между вами и нет таких, которые в самохвальстве дерзостно вслух говорили бы: «Не таков, как прочие»; но редкий, думаю, найдется, который не ниспадал бы в самомнение и в самочувствие, когда без слов по сердцу проходят помыслы, дающие немалое значение нашим трудам и нашей деятельности в среде других. Неправо и это чувство самодовольства! Надобно чувствовать, и чувствовать: глубоко; что мы совершенно ничего не стоим и ни на чем своем опереться не можем. Опора у нас одна – милость Божия; а эти внутренние самохваления прогонять должно. Один святой подвижник всякий раз, как помысл говорил ему: «То и то у тебя; хорошо», – подозревая в сем лесть врага, отвечал: «Будь ты проклят с этим твоим «хорошо». Так делал святой отец; тем более так следует делать нам, грешным.

В нравственном деле нет злее помысла, как помысел самомнения. Он прямо нападает на чувство сокрушения и охлаждает его. Как огонь не может быть вместе с водою, так с чувством праведности не уживается сокрушение. Как паралич поражает органы движения, так самочувствие подсекает всякое напряжение сил на добро. Как злая роса губит прекрасные цветы, так обманчивое самодовольство губит в нас все доброе. Изберите же, братие, благое и отриньте злое!

В песнях церковных самодовольный фарисей сравнивается с плывущим по морю на корабле, а самоуничиженный мытарь – с плывущим на худой ладье. «Но того, – говорит, – потопила буря самовозношения ударом о камень гордости, а сего глубокая тишина самоуничижения и тихое веяние воздыханий покаянных привели безопасно к пристанищу Божеского оправдания». В тех же песнях еще фарисей сравнивается с едущим на колеснице, а мытарь – с идущим пешком. «Но последний, – говорит, – припрягши к сокрушению смирение, опередил первого, заградившего себе путь камнями самохваления».

Слыша такие внушения, братие, умудряйтесь так стремиться, да достигнете. Пусть будут у вас море – слезы, ладья – самоуничижение, ветры – воздыхания, а мытарев глас – все распоряжения по плаванию. И несомненно достигнете вы в пристанище милосердия Божия и скоро вступите на берег оправдания, где вкусите сладостный покой совести во всепрощении Божием.

***

Се начинает веять постом! Надобно готовиться к встрече его, и не к нему только, но более к тому, для чего установлен пост, – к покаянию и исправлению жизни неисправной. И вот вы слышите умиленную песнь: «Покаяния отверзи мне двери, Жизнодавче (Податель жизни)!»

Отверзи двери покаяния! Кто же их затворил?! Они отверсты крестом: стоят и будут стоять отверстыми для всех людей, пока стоит мир, а для каждого из нас – пока есть дыхание жизни в ноздрях наших.
Так; отверсты двери милосердия Божия – и кто затворит их? Но вход к сим дверям проведен чрез другие двери – двери сердечного болезнования и сокрушения. Надобно прежде пройти сии, чтобы потом войти в те. Возболезнуй и сокрушись, и Господь примет тебя!

Сокрушись – а сердцу не сокрушается; возболезнуй, – а оно не хочет болезновать. И вот запертый в себе человек окамененьем сердца и, не имея сил совладеть с собою, вопиет к милосердному Богу: «Покаяния отверзи мне двери Жизнодавче!» Твоя дверь всегда отверста Господи, но моя – заперта, и нет мне выхода! Моего окаменелого сердца дверь отверзи мне сокрушением, чтобы мне выйти к Тебе и войти в двери милосердия Твоего!..

Нынешняя притча о мытаре и фарисее указывает главное в нас препятствие к сокрушению сердца в чувстве своей праведности и научает нас, прогнав сие чувство, установиться в расположении духи мытарева, чтобы его словом вопиять: «Боже, милостив буди нам грешным!» Господь выставляет двух человек и говорит как бы нам: «Вот смотрите – приходили ко Мне двое: один смело приступил, уверенный в своей праведности и своих предо Мною заслугах, и не получил оправдания, а другой воззреть на Меня не мог, а только бил себя в грудь и просил милости, и Я помиловал его. Идите и вы – творите так же. Сбросьте эту пагубную одежду самооправдания, облекитесь во вpeтище самоукорения – и будете помилованы».

Самодовольство и самооправдание – это самая пагубная прелесть, в которой враг успевает задерживать очень многих и не совсем худых людей. Прелесть сия ноги подкашивает и останавливает шествие. Кто чувствует се6я праведным, тому какая нужда много беспокоиться и искать милости? Цель достигнута – праведен человек; что и трудиться? Остается только посматривать кругом, себя высить, а других уничижать. На самом же деле это значит – помыслом разорять то, что достигнуто трудом, и губить себя. Вот почему в отеческих наставлениях непрестанно повторяются уроки смирения и самоуничижения и с особенным напряжением выставляются укоры самомнению и самовозвышению!

Кто хочет разогнать сей туман прелести, пойдемте учиться сему у фарисея. Фарисей, кажется, не считал, нужным скрываться: он откровенно высказал, что у него на душе, и тем обличил сеть врага, которою опутал он его бедную душу и держал ее в самопрельщении. «Не такой, как прочие». Первая прелесть! Фарисей был не худого поведения. Посмотрел он на явных грешников и, естественно, счел себя лучше их, Но зачем было ему смотреть на неисправно живущих? Посмотрел бы он на живущих хорошо. Увидел бы, конечно, очень много таких, которые гораздо выше его по жизни, – и уж не сказал бы этих пагубных слов: «Не таков, как прочие»…

Далее фарисей говорит: пощуся дважды в неделю, десятую часть доходов своих раздаю бедным и на Церковь (Лк.18,12). Вот вторая прелесть! Смотреть только на одни дела правые, скрывая от себя самого грехи свои, и в делах правых смотреть только на внешнюю их сторону, не обращая внимания на внутренние чувства и расположения с какими они совершаются. Так поступал фарисей и омрачался самомнением…

Войдите внутрь себя вниманием. Есть у нас там необманчивое зеркало дел наших – совесть, но зеркало заброшенное, нередко и испачканное. Извлечем его на середину, вычистим и выясним словом Божиим, определительно восстановив в нем написание всех обязательных для нас слов, дел, чувств и помышлений. Установим его потом против своего лица или сознания, так, чтобы сему лицу некуда было укрытъся и ничем нельзя было прикрыть себя…

Нам, обычно слово: «Я грешный, я грешная», – Богу приятное слова! Но позаботимся, чтобы его не язык только произносил, но и сердце чувствовало. Убедим себя, что чувство праведности есть уклонение на путь пагубы, и потом, мало-мало начнет оно показываться, будем гнать его, как самого опасного врага, который подкрадывается, чтобы похитить у нас самое дорогое наше благо – оправдание пред Богом. Чтобы ни в чем не поблажить сему искушению, распорядимся так, чтобы всякому нашему делу и предприятию предшествовало чувство грешности нашей и было бы оно во главе всего… И особенно в деле молитвы, умом и сердцем к Богу обращаясь, не зрите себя иначе, как самыми неисправными и более всех милости Божией требующими, подобно святому Пимену, который говаривал: «Я на себя так смотрю, как на человека, который по шею погряз в тине и только уста имеет вопиять: "Боже, помилуй меня!".

(Свт.Феофан Затворник, «Слова Великим постом и приготовительные к нему недели», гл.1, 2).
admin
Администратор
Сообщения: 923
Зарегистрирован: 29 апр 2009, 20:45

Re: Неделя о мытаре и фарисее

Сообщение admin »

Слово о мытаре и фарисее

Святитель Иоанн Златоуст




Изображение

При взгляде на луг, уже издали бросается в глаза прелестное разнообразие цветов, — красоту которых, впрочем, возможно рассмотреть лишь тогда, когда подойдешь к ним настолько, что можно брать руками. То же самое можно наблюдать, возлюбленный, и в отношении Церкви, только здесь в качестве цветов предлагаются желающим чтения из боговдохновенных Писаний. Удивительные явления можно бы наблюдать в этих духовных садах; здесь можно видеть ликующих пророков, начальствующих апостолов, торжествующих мучеников, ангелов, содействующих людям, учителей, подвизающихся в борьбе за благочестие; здесь можно видеть изобильную благодать Духа, словесные стада, запечатленные Владычною кровью, и наконец то, что выше всего сказанного, — вершину благ, утверждение надежд, главу наслаждения, совершенство радости, — я разумею евангелия Христовы, в которых предлагается совершенствование нашей жизни. Итак, обратим взоры свои сюда — к Владыке Христу, дарующему всякое наслаждение рабам Своим. Здесь мы увидим, как от них отгоняются недуги, море утишается, ветры прекращаются, смерть запрещается, ад лишается добычи, демоны изгоняются, грешники обращаются к своему Владыке. Эти дары предложил Христос в божественных евангелиях, в которых нам возвещено и то, как праведники сияют больше солнца, и то, как члены больных укрепляются, расслабленные, носимые на постелях, начинают ходить, мытари становятся евангелистами, проказа отряхивается по воле Его как пыль, горячка изгоняется словом Владыки, мертвые оживают, гробы возвращают к жизни заключенных; в них гордость фарисея смиряется, смирение мытаря возвышается. При обилии таких благ не трудно напитаться и крошками. И я уверен, что и в этот раз вы с обычным снисхождением выслушаете мои слова, наполнив сокровищницы душ ваших насыщением проповедуемых благ. А если вы, с Божией помощью, примете участие в этой скудной трапезе, то и я, ободренный вашей любовью, готов принять на себя труд учительства.
Итак, напомню вам недавно читанное: для всех вас, богатых, я — бедный угоститель, явившийся для того, чтобы устроить для вас это духовное пиршество. «Два человека», говорит евангелист, «вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь» (Лк. 18:10). Фарисей — хвастливый ревнитель праведности, пожавший раньше времени плоды добродетели, обогатившийся более гордостью, чем деньгами, пустой надменностью отрясший плод добродетелей, обладатель высокомерия, обвинитель всех природы, нечеловеколюбивый обличитель, беспощадный поноситель, волнение, угрожающее молитве мытаря. И пусть никто не принимает моих слов за простое злословие: выслушав самые речи фарисея, всякий убедится в истинности сказанного мною. «Боже», говорит он, «благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди»! Самого себя ты считаешь праведнее всех? « Я не таков, как прочие люди». Что делаешь, фарисее? Пусть твоего внимание не заслуживают подобные тебе люди; но Неизменяемый и Человеколюбец сделался человеком: хотя о Нем подумай — и отступись от своих высокомерных речей! Скажи хотя бы так: «как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи». Все хищники кроме тебя, фарисей? Все неправедные, ты один только праведник? Все блудники, и добродетель целомудрия свойственна только тебе? «Я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь» (ст. 11). Только что начала оперяться мысль этого человека, только что начал он расправлять крылья души своей, чтобы устремиться к небу, а ты отягчаешь его тяжестью своих речей, препятствуешь его исповеданию взлететь к Человеколюбцу. Зачем попираешь ты лежачего? Зачем подкладываешь дрова на его огонь (Сирах 8:4)? Зачем обвиняешь того, кого и без тебя неослабно поражает совесть? «Или как этот мытарь». Но какие деяния мытаря тебе известны? Занимается ли он разбоем? Присваивает ли себе чужие труды? Похищает ли чужое? Жнет, где не сеял? Собирает, где не терял? Ставит сети путникам? Ничего подобного ты, фарисей, за ним не наблюдал, но видишь его перед собою жалким, достойным жалости и помощи. Он лежит ниц, ударяет себя в грудь, как вместилище зла, глаз не смеет поднять на небо; может и от звезд он ожидает обвинения или — скорее — думает, что множество грехов его написано на тверди небесной; как подсудимый, он и становится вдали от святилища. «Будь милостив ко мне», восклицает он, как уже осужденный. Разве ты не читал написанного: «не насмехайся над человеком, находящимся в горести души его» (Сир. 7:11)? Он в горе; вместо множества обвинителей его отовсюду окружают мрачные мысли; укоры совести побуждают его бить себя в грудь; он сам для себя сделался палачом. Его угнетенность тебя не трогает? Не возбуждает в тебе сострадания это поникшее долу лицо? Не смягчает твоего бессердечия вид этого человека, не смеющего очей возвести к небу? Когда он был мытарем, тогда тебе нужно было упрекать его подобным образом, а ему следовало тогда стыдиться не только перед тобою, но и перед всяким человеком. А теперь, когда он сознал свои грехи, когда, увидев раны души своей, прибегал к Врачу, безмездно врачующему, когда, вспомнив о своих прегрешениях, он припал к непамятозлобному владыке, теперь напрасно, о, фарисей, ты его унижаешь. «Или как этот мытарь». Разве нет других мытарей, еще не полюбивших сладостный плач покаяния? Если уж у тебя так сильно желание обвинять грешников, обрати твой язык против них, до сих пор еще ввязающих в сетях корыстолюбия. А против этого твоя неприязнь излишняя и напрасная. Не только ему ты не повредишь, но и еще более побудишь Владыку поспешить с прощением ему.
2.

nt013-1m
«Мытарь же», говорится, «стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо» (Лк. 18:13). Совершенно так, как будто он сам произнес эти слова Манассии: «я недостоин взирать и смотреть на высоту небесную от множества неправд моих» (2Паралип. 36). Много ведь пороков было собрано тогда в душе мытаря: неутомимая страсть к деньгам, беспредельная любовь к неправде, ненасытное хищение; мытарь — общее зло для человеческой природы, законный обидчик, хищник, не подлежащий обвинению, бесстрашный вор, неуличимый разбойник, неустранимый вред, волк разумных овец, зверь в образе человека. С такими пороками вошел мытарь в храм. Натворив всех этих бед и взвалив на свою душу тяжкое бремя грехов, он почувствовал невыносимую тяжесть своей ноши и тогда-то стал искать облегчения себе, но нигде не находил его. После страшных усилий он нашел наконец способ облегчения: он вспомнил обращенный к грешникам призыв Господа: «придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Мф. 11:28). Вспомнив об этих словах, он поспешил к храму Божию с тяготевшим над ним бременем; изнемогая под его тяжестью, не в силах будучи сносить его более, он пал на лице свое и говорил Владыке: «будь милостив ко мне грешнику»! За мною нет никакого доброго дела, я отягощен одними пороками, мои беззакония превзошли число песка морского, умножились больше, чем волосы на моей голове. Я вижу уже, как обиженные мною призывают на меня суд Твой; слышу, что перед престолом Твоим будут положены отверзстые книги, в которых конечно и вопли путников записаны. Никакая неправда не укроется от Твоего неподкупного ока; для оправдания время прошло, для бегства не остается места. Я не смею поднять глаз к небу, но и на землю, свидетельницу моих преступлений, боюсь посмотреть. Даже бездушная природа обличает великого грешника. Поэтому, прибегая к Тебе, Владыке всех, одну только эту нахожу мольбу о помощи: «Боже! будь милостив ко мне грешнику»! Велика груда моих зол, но что она перед бездною Твоей благости? Для человеческих сил мое спасение невозможно, но для Тебя, Владыко, все возможно. Конечно, если Ты сошел на землю ради праведных, тогда я напрасно пришел в храм Твой, возгнушавшись своим ремеслом; но если и на грешников Ты обращаешь внимание, или — лучше сказать — ради них Ты и снизошел к Своему созданию, тогда не оставь неоправдавшеюся моей надежды на Тебя, но уврачуй мое сокрушенное сердце, оживотвори меня, помертвевшего от грехов. Прикоснулась к Тебе блудница, и грязь пороков своих омыла; краем одежды Своей прикоснулся Ты к верной жене, и иссушил течение кровей ее; приблизился к расслабленному, лежащему на одре, и он встал и понес одр свой; проходя мимо, увидел Ты слепца, и возвратил ему дар зрения; помазав брением сосуд, сделанный из брения, Ты исправил телесный изъян, открыл доступ свету и показал человеку красоту создания; Ты увидел плачущую женщину, и, поразив ад прежде воскресения Своего, извел оттуда Лазаря, исторгнув человека от смерти, как бы из уст льва. Увидев человека, в горе припадающего к Тебе, ужасно пораженного бедствием утраты ребенка, Ты тотчас преклонился к его мольбам и позвал девицу; на зов Твой девица встала, а смерть убежала. Возопила к Тебе жена хананеянка, видя свою дочь мучимою бесом, и возопивши: «помилуй меня» (Мф. 15:22), не обманулась в своей надежде, потому что, приняв веру ее, Ты отогнал от овцы волка и удалил бешенного обитателя, девице даровал исцеление и утишил печаль матери. Немногими хлебами Ты напитал народ в пустыне. И я голодаю голодом правды и прошу небольшой крошки Твоего человеколюбия: и меня, как одного из тех, облагодетельствованных Тобою, помилуй! Моя душа изранена, как у блудницы прежде покаяния; мною все гнушаются, как кровоточивой до исцеления, считавшейся по закону нечистой; я расслаблен душою больше, чем расслабленный — телом; я страдаю очами души, как слепой от рождения — очами тела; я мертв от постоянных падений, моя душа заключена в теле, как Лазарь был заключен в гробу. На мне одном отяготели чуть ли не все те бедствия, которыми угнетены были — каждый в отдельности — те, которые Тобою помилованы. Но Ты, всех помиловавший, помилуй и меня: «Боже! будь милостив ко мне грешнику»! Что же на это человеколюбивый Судия, щедрый наградитель совершающих путь покаяния? И похвальбу фарисея Он обуздал, и покаянием мытаря был тронут. После того как первый из них словами своими как бы сильными ветрами отряс плод души, а второй, уничижив самого себя, не встретил другого обвинителя, каждый из них получил по достоинству свое. В самом деле, сделавшегося своим собственным обвинителем Господь отпустил свободным от осуждения, а фарисей, выставивший на вид свои добродетели, оказался беднее мытаря. С обоими совершился поворот: у одного бедность сменилась богатством, другой от богатства ниспал к бедности. В самом деле, что говорит Господь? Аминь «сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот» (ст. 14). О, какое зло — недуг гордости! Фарисей вошел в храм богатым, как бы увенчанным цветами добродетелей; вместе с ним вошел мытарь, лишенный всякого оправдания. Но последний, благовременно смирив себя, был возвышен, а тот, возвысивший себя на неподобающую высоту, претерпел постыдное разоблачение. Как полезно было бы ему вспомнить забытые им наставления! Как полезно было бы прислушаться к этому пророческому голосу: «Смиритесь пред Господом, и вознесет вас» (Иак. 4:10)! Как полезно было бы для него во время удержать язык и сохранить богатство, приобретенное многими трудами! В одно ведь несчастное мгновение утратил он те добродетели, на стяжание которых потребовалось немало времени. Может быть не слышал фарисей написанного, что «мерзость пред Господом всякий надменный сердцем» (Прит. 16:5)? Не знал этих прекрасных слов: «пусть левая рука твоя не знает, что делает правая» (Мф. 6:3)? Наверное знал он и то и другое, но сила тщеславия взяла в нем верх. Постараемся же приобрести смирение мытаря и облегчим себе бремя тяготеющих на нас грехов; возненавидим гордость, которою фарисей погубил богатство добродетелей. Будем помнить, что «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (Иак. 4:6; 1 Петр. 5:5). Ему слава и держава во веки веков. Аминь.

Источник: Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского. т.8, ч.2
admin
Администратор
Сообщения: 923
Зарегистрирован: 29 апр 2009, 20:45

Re: Неделя о мытаре и фарисее

Сообщение admin »

Преддверие Великого поста

Архиепископ Аверкий (Таушев)


Изображение

Самый великий и радостный день в жизни Св. Христовой Церкви это — «праздников праздник и торжество торжеств» — день Светлого Воскресения Христова. Это — день славной победы нашего Божественного Искупителя над злейшим врагом нашего спасения — диаволом и его порождениями, веками угнетавшими падшее человечество — грехом, проклятием и смертью. Ввиду исключительной важности и несравненного значения этого дня, ни один день в году не празднуется у нас так радостно и так торжественно, как день Светлого Воскресения Христова — день Св. Пасхи.
Желая оттенить особенно-великое значение этого дня св. Церковь еще задолго подготовляет нас к нему продолжительным так называемым Великим постом. Великим он называется, как по своей большой продолжительности, так и по своей чрезвычайной строгости. Начинается он еще за семь недель до Пасхи и состоит из св. Четыредесятницы и примыкающей к ней вплотную Страстной седмицы.
Великий Пост назначается Церковью, как преимущественное время покаяния. Для того, чтобы празднование св. Пасхи ничем для нас не омрачалось и было воистину светлым и радостным, необходимо предварительно очистить свою совесть, чтобы она ни в чем скверном нас не обличала и этим не умаляла бы нашего радостного праздничного настроения. Это очищение и умиротворение совести дается через покаяние — труды говения, исповедь своих грехов и причащение св. Христовых Таин. Подвиги покаяния и должны составлять главную нашу заботу, главное занятие в течение Великого Поста.
Итак, Великий пост, чрез очищение наших душ в трудах покаяния подготовляет нас к достодолжному празднованию светлого Воскресения Христова. Но и к самому покаянию нужно подготовляться. Должная покаянная настроенность не всем и не всегда сразу и легко дается. Нужно расположить душу к покаянному настроению заранее. Учитывая это, св. Церковь, еще задолго до наступления Великого Поста, начинает мало-помалу подготовлять нас к покаянному подвигу.
Едва только успеют отойти торжественные дни праздников Рождества Христова и Богоявления, как уже раздается в храмах (в неделю по Просвещении) призыв Самого Господа Иисуса Христа, вышедшего на Свое общественное служение человеческому роду после крещения:
«Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное!»
(Мф. 4:17).
Затем, в ближайший воскресный день Евангелие живописует нам трогательный образ покаявшегося грешника — начальника мытарей Закхея. Растроганный тем, что Господь не возгнушался его греховностью, но милостиво посетил его жилище, Закхей, в душе которого внезапно произошел решительный поворот к новой жизни, в порыве глубокого покаянного чувства, воскликнул: «Се, пол имения моего, Господи, дам нищим, и аще кого чим обидех, возвращу четверицею» (Лк. 19:8). В лице Закхея Церковь указывает нам образец истинного покаяния, которое не ограничивается одним безплодным сожалением о содеянных грехах, но стремится загладить эти грехи противоположными им добрыми делами.
Призвав нас к покаянию словами Самого Господа и научив нас, в лице Закхея, каким должно быть истинное, нелицемерное покаяние, св. Церковь вводит нас в недели приготовительные к Великому Посту. Этих недель (или воскресных дней) всего четыре, и каждая из них, в связи с евангельскими чтениями и воспоминаемыми в них событиями, носит свое особое название: 1) Неделя Мытаря и Фарисея, 2) Неделя Блудного Сына, 3) Неделя Мясопустная (или Страшного Суда) и 4) Неделя Сыропустная (или Изгнания Адамова), называемая в просторечии «прощеным воскресением».
Начиная с недели Мытаря и Фарисея, Церковь влагает нам в уста умилительное песнопение, которое повторяется затем на каждом воскресном всенощном бдении в течение всего Великого Поста, после чтения Евангелия:
«Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче!»
Какой смысл имеет это песнопение и для чего поется оно в эти дни?
Великий пост есть время всеобщего духовного очищения и освящения. Но это очищение и освящение возможны только под условием совершенного оставления греха и изменения образа жизни, мыслей, чувствований и желаний. Необходимо полное обновление и возрождение духовное. А это требует со стороны человека подвига — продолжительного, тяжкого, болезненного, к которому постепенно нужно возбуждать, нудить и располагать себя. Без личного подвига, личных усилий самого человека это возрождение духовное невозможно. Бог не спасает человека помимо самого человека, вопреки его воле. Он, давший человеку свободную волю и разум, чтобы отвергать худое и избирать доброе, никого насильно не вводит в Царство Небесное. С нашей стороны, требуется самоохотная решимость на подвиги ради приобретения Царства Небесного. Но, с другой стороны, при крайней поврежденности грехом человеческой природы, одних наших усилий недостаточно: необходимо всесильное содействие Божественной благодати, которое привлекается усердным, из глубины души исходящим, болезненным молитвенным воплем о помощи. Господь, слыша нашу слезную мольбу и видя искренность наших стремлений и наших собственных усилий, подает нам Свою всесильную помощь — отверзает нам «двери покаяния»: сокрушает Своею благодатию наше окамененное нечувствие и помогает возбудить в себе искреннюю скорбь о грехах, без которой не может быть истинного покаяния.
С этой же целью — умягчить наши сердца и расположить их к правильным покаянным чувствам — св. Церковь предлагает нам в воскресных евангельских чтениях яркие назидательные образы из Священного Писания.

В первую из приготовительных недель читается евангельская притча о Мытаре и Фарисее. Этой притчей св. Церковь учит нас, что в основе истинного покаяния должно лежать чувство смирения — искреннее сознание своей греховной нечистоты, непотребства и безответности пред Богом, искреннее сокрушение сердечное, исключающее всякое самомнение, самохвальство и превозношение, далекое от всякой уверенности в своей добродетели и чуждое упования на свои добрые дела. Фарисей, хвалившийся своими добрыми делами, но не замечавший своих грехов и уничижавший других людей, мня себя выше их, вышел из храма посрамленным в своей гордыне, а смиренный мытарь, видевший перед собою одни свои грехи и болезновавший о своей греховной нечистоте, получил оправдание от Бога. Основная идея этой замечательно-жизненной притчи выражена в заключительных словах ее:
Всяк возносяйся смирится, смиряяй же себе вознесется.
(Лк. 18:14)
Смиренное сознание своей греховности, соединенное с мольбой о прощении, исходящей из сокрушенного сердца, имеет столь великую цену пред Богом, что Бог прощает каждого грешника, который искренно кается, сколь бы велики ни были грехи его. Многие из нас, предавшись смиренным чувствованиям и углубившись в созерцание греховных движений души своей, не могут не видеть, как глубоко они пали и как они оскорбляют любящего нас Отца-Бога. Отсюда — недалеко до отчаяния, особенно когда эти греховные движения успели породить великие преступные деяния. Грешник может оказаться в опасности потерять всякую надежду на спасение и впасть в бездну отчаяния, откуда уже нет выхода.

Так вот, чтобы мы, сознав всю тяжесть своих грехов, не отчаивались, св. Церковь в следующую вторую неделю евангельской притчей о Блудном Сыне поучает нас, что Господь, будучи безконечно милосерд, никогда не отвергает искренно-кающегося грешника, как бы низко ни пал он, ибо все мы, люди — возлюбленные чада одного Отца Небеснаго, и каждого из нас, заблудших, Господь всегда готов принять в Свои отеческие объятия, лишь бы только мы сами решились оставить грех и возвратиться к Нему, в отчий дом, как сделал это евангельский блудный сын.
С этого воскресного дня на всенощных бдениях после «Хвалите Имя Господне» поется псалом 136: «На реках Вавилонских» — скорбный гимн иудеев, попавших в Вавилонский плен. Скорбное томление избранного народа Божия в плену Вавилонском было прообразом пленения грешников диаволом и отлучения их от славы Божией и своего небесного отечества. Все мы, люди, точно так же томимся и страдаем в этой земной юдоли за наши грехи и беззакония, а истинное отечество наше, по которому мы сознательно или безсознательно тоскуем и к которому стремимся, «на небесах есть», как говорит Апостол:
Жительство наше на небесех есть
(Флп. 3:20),
не имамы бо зде пребывающаго града, но грядущаго взыскуем
(Евр. 13:14).
Скорбь и воздыхания по этому вожделенному отечеству небесному, утраченному нами чрез грехопадение, мы и выражаем пред наступлением Великого поста, когда поем:
На реках Вавилонских тамо седохом и плакахом, внегда помянути нам Сиона.
Но возвращение в это отечество не закрыто для нас: мы можем вернуться в него дверьми покаяния, если возьмем пример с евангельского блудного сына, который после долгих бедствий и тяжких переживаний вне отеческого дома, наконец, придя в себя, решил:
Востав иду ко отцу моему и реку ему: отче, согреших на небо и пред тобою, и уже несмь достоин нарещися сын твой: сотвори мя, яко единаго от наемник твоих.
(Лк. 15:18-19).
Так и сделал он и был принят обрадованным отцом в его распростертые отеческие объятия. Так и Господь принимает с истинно-отеческой любовью искренно кающегося грешника, коль скоро он «придет в себя» и сознает всю бедственность своего положения в отлучении от славы Божией, в мрачном плену у диавола и греха — на мысленных «реках Вавилонских».
Однако, сама по себе эта картина безпредельного человеколюбия и милосердия Божия могла бы духовно разслабить нас и понудить нас небречь о своем спасении. «Успею еще покаяться, а если и нет, то ведь все равно: Господь так безконечно милосерд и человеколюбив, что простит меня», так, примерно, говорят или думают грешники, не желающие исправляться, а некоторые еретичествующие идут им навстречу, утверждая, что Господь при кончине мipa изречет всеобщее прощение всем грешникам. Если верить этому, то нет и нужды в покаянии, и распущенность людей на земле достигла бы еще больших размеров, а жизнь бы уподобилась еще более горчайшему аду, чем это ныне видим: никто не думал бы о необходимости обуздывать свои греховные страсти, надеясь на всепрощение Божие.
ic049-4m
Так вот, чтобы мы не стали недуговать безразсудной надеждой на безусловную безграничность Божия милосердия и не стали бы с полным пренебрежением относиться к делу своего спасения, в следующий (третий по порядку) воскресный день св. Церковь поражает нашу душу ярким потрясающим зрелищем, образно живописуя перед нашими мысленными очами грозную картину последнего Страшного Суда Божия над всем человеческим родом. Эта потрясающая душу картина убеждает нас в том, что Господь не только безконечно милосерд, но и безконечно правосуден, что в Нем, таинственным и непостижимым для нашего ума образом, «милость и истина сретостася, правда и мир облобызастася» (Пс. 84:11). Учение о неизбежном для всех загробном воздаянии — о вечном блаженстве праведников и вечных мучениях грешников — проходит красной нитью через все Священное Писание, и избежать праведного суда Божия может только тот, кто еще в этой жизни успел заблаговременно от всего сердца покаяться, то есть обновить свою греховную природу духовным возрождением. С этого воскресного дня, по уставам Церкви, прекращается ядение мяса, почему эта неделя Страшного Суда называется Неделей Мясопустной. После этой недели разрешается только вкушение сыра, молока, масла и яиц, отчего вся последующая седмица и называется «сырной», или, в просторечии, — «масляницей».
Пред неделей Страшного Суда, в «субботу Мясопустную», св. Церковь призывает нас помолиться «о всех от века усопших православных христианах». Это моление находится в тесной связи с воспоминанием Страшного Суда. Помышляя о своих грехах, за которые мы должны будем дать ответ Богу на Страшном Суде, мы по естественному чувству христианской любви к своим родным, близким и всем вообще православным христианам, нашим братиям во Христе, не можем не обратиться мыслью и к их загробной участи, желая облегчить ее, чтобы и им купно с нами избежать праведного осуждения Божия на Страшном Суде. В эту субботу св. Церковь призывает нас молиться особенно о тех, которые, как говорит поучение на этот день, «узаконенных псалмов и песнопений памяти не получиша», то есть о тех людях, которые, по каким-либо трагическим обстоятельствам их смерти, лишены были христианского погребения, или за кого некому было молиться.
Вся последняя седмица пред наступлением Великого поста, называемая «сырной», или «масляницей», постепенно вводит нас в спасительные настроения близ грядущих дней великопостного подвига. Поэтому глубоко противны христианскому духу те отвратительные мiрские обычаи, которые, как печальное наследие мрачных времен язычества, связались с этой седмицей: всякие разнузданные увеселения и развлечения, скоморошества, балы-маскарады, объядение и пьянство.
Сколь неуместны в эти дни такие забавы и несдержанное чревонеистовство и пьянство, видно уже из того, что в сырную субботу св. Церковь празднует память «всех святых в постничестве просиявших», а в воскресение за ней — воспоминается скорбное событие изгнания Адамова из рая, которое явилось следствием невоздержания.
В последний (четвертый) перед началом Великого поста воскресный день, называемый Неделей Сыропустной, потому что в этот день бывает «сыра отпуст», или прекращение ядения сыра, св. Церковь в своих песнопениях скорбно вспоминает изгнание наших прародителей из рая и, вместе с тем, наглядно объясняет, чего ради, собственно, обязателен для нас подвига постный.
Многие из нас, грешных, немощных людей, слыша призыв Церкви к покаянию, исправлению жизни, борьбы с грехом, и искоренению дурных навыков — страстей, в минуты упадка духовных сил и мрачного раздумья начинают предаваться сомнениям: «А и в самом деле — нужно ли бороться с грехом? нужно ли подавлять в себе так называемые страсти? Быть может, то, что называют грехом, естественно для нас, быть может, страсти законны, свойственны нашей человеческой природе, и бороться с ними — значит идти против природы, то есть творить дело противоестественное, а потому незаконное и вредное?»
Лже-наука и лукавое житейское мудрование тотчас же предлагают свои услуги, чтобы укрепить такого колеблющегося человека в его сомнениях, и торжественно провозглашают все страсти и порочные наклонности человека природными свойствами человеческого естества. Совесть усыпляется, и человеком овладевает греховный сон, забвение, нерадение и окамененное нечувствие.
Для того, чтобы предупредить это греховное усыпление, предостеречь от него и объяснить нам, что нынешнее наше порочное состояние не естественно для нас, а явилось следствием грехопадения наших прародителей чрез непослушание их воле Божией, св. Церковь в последний воскресный день перед наступлением поста вспоминает первоначальное райское блаженство первых людей и образно живописует великую скорбь, пережитую ими после изгнания их из рая. Трогательные песнопения этого дня, изображающие плач Адама, скорбный вопль его, многократно повторяемый: «Милостиве, помилуй мя падшаго!» только совершенно безчувственную душу могут не растрогать. Они убеждают нас в том, что мы — падшее творение Божие, что мы лишились великого дара Богообщения и райской сладости чрез непослушание нашему любящему Отцу-Богу, а так как падение наше в лице Адама и Евы произошло чрез невоздержание, выразившееся во вкушении запретного плода, то и возстановление наше может произойти только чрез добровольное принятие на себя подвига воздержания — подвига постного.
Изображая картину райского блаженства первых людей и их бедственное состояние после грехопадения, Церковь тем самым хочет возбудить в нас спасительную скорбь об утраченном блаженстве и ревность — подвизаться для возвращения оного. «Помяни, откуда ниспал еси», как бы так говорит она нам: «и покайся, и прежняя дела сотвори» (Откр. 2:5).
Поминай первобытное блаженство первозданных,– поучает в этот день великий наш святитель Феофан, Вышенский Затворник, – великое и неописанное, потерянное через падение, и тем раздражай в себе ревность и заботу к востанию и возвращению себе потерянного. Так, больной, вспоминая о приятном состоянии здоровья, усерднее желает выздоровления; пленный, помня отраду свободы, ищет освобождения; обедневший, помня покой довольства, всякие употребляет способы к тому, чтобы снова обогатиться. Думаю, что не было бы ни одного безпечного и нерадивого о своем спасении, еслибы не оскудевала память: «как хорошо было до падения и как худо стало по падении»
(«В неделю Сыропустную» из слова Еп. Феофана «О покаянии»).
Мы — больны, духовно больны самой злейшей болезнью — грехом. Вот Церковь и назначает нам спасительный для нас курс лечения — Великий пост!
В этот же день — неделю Сыропустную — на умилительной вечерне Церковь взывает к нам: «Постное время светло начнем!», и для полного умиротворения совести установила обычай, чтобы все верующие, вступая в дни постного подвига, когда мы будем испрашивать у Бога прощения наших грехов, сами испрашивали бы друг у друга прощения.
Так, исподволь, мало-помалу, как заботливая Мать, св. Церковь заблаговременно подготовляет нас к достодолжной встрече и провождению великих и спасительных дней св. Четыредесятницы. Наше дело — со всем вниманием отнестись к богомудрым наставлениям Матери нашей, впитать их в себя, чтобы они стали как бы нашей плотью и кровью: тогда незаметно для нас самих преобразится и оцерковится вся наша жизнь, и мы станем другими людьми, а искренняя сердечная исповедь Великим Постом, предваренная усердным говением и завершенная причащением Св. Христовых Таин, обновит и возродит наши души.
С обновленной душой и чистой совестью светло и радостно встретим мы и отпразднуем светлый праздник Воскресения Христова, а поступая так из года в год, в течение всей своей жизни, сподобимся, наконец, даст Бог, вкусить вечной Пасхи «в невечернем дни Царствия Христова» (9-я песня канона Пасхи), где не будет уже никакой печали ни воздыхания, а одна только радость, неизглаголанная и безконечная, и неизреченная сладость «зрящих Лица Божия доброту неизреченную» (Утренняя молитва 5-я).
Этого мы непременно сподобимся, если не будем преступно пренебрегать постом, но будем законно подвизаться, следуя во всем указаниям и наставлениям чадолюбивой Матери нашей, Святой Церкви.

1974 г
Ответить

Вернуться в «Великий пост и приготовительные недели»