Наши современники - скорби и болезни

Подборка различных статей о правильном отношении к скорбям, болезням, о самопожертвовании и неравнодушии.
admin
Администратор
Сообщения: 923
Зарегистрирован: 29 апр 2009, 20:45

Re: Наши современники - скорби и болезни

Сообщение admin »

Рассказ человека, сумевшего убежать из гулага в Северной Корее


Изображение
В 2008 году была опубликована книга "Escape from Camp 14" авторства Blaine Harden. В ней описывается история Шина Инь Чжыну, рожденного в северокорейском трудовом лагере и сумевшего найти свой путь к свободе. Детство и юность Шина прошли в лагере №14 – районе полного контроля. Изощренность методов воспитания трудовых лагерей обязана их истории – ГУЛАГ Северной Кореи существует в два раза дольше, чем сталинский и в 12 раз дольше, чем нацистские канцлагеря. Шин стал политзаключенным благодаря своему отцу, который в свою очередь обязан этим своим братьям, покинувшим Северную Корею во времена первых военных столкновений между Севером и Югом. Ненависть к собственной матери, вынудили Шина заложить ее вместе с родным братом, обрекая их тем самым на смерть. Наградой за этот поступок должна была стать увеличенная пайка и звание лучшего ученика школы. Но в итоге это чуть не обернулось расстрелом самого Шина и его отца. Первые мысли о побеге появились после знакомства с Парком Йонг Чула, собратом по несчастью, который рассказывал Шину о неизвестных ему ранее вещах: городе Пхеньян, столицы Северной Кореи, телевидении и мобильной связи. Побег готовили в ситуации полного недоверия друг к другу, и одному из них все же удалось бежать – Шину. Сейчас он живет в Сеуле и чувствует себя замечательно. В истории он остается единственным заключенным, сумевшим сбежать из лагеря и покинуть границы государства Северная Корея.

Изображение
Шин показывает раны



Первое его воспоминание — казнь. Со своей матерью он пришел на пшеничное поле, где стража окружила несколько тысяч заключенных. Мальчик прополз сквозь частокол ног в первый ряд и увидел стражников, привязывающих человека к деревянному столбу.
Шину Инь Чжыну был тогда четыре года и, конечно, он был еще слишком мал, чтобы понять слова, сказанные перед случившимся убийством. Многие годы он будет наблюдать бесчисленные казни, слышать, как страж рассказывает толпе о том, что обреченному на смерть заключенному предлагали “искупление” через тяжкий труд, но он отверг эту щедрость правительства.
Стражи запихивали гальку в рот заключенному, одевали ему на голову мешок и стреляли. В Лагере 14, тюрьме политических врагов Северной Кореи, заключенным запрещалось собираться больше двух человек. Единственным исключением являлась казнь — все были обязаны на ней присутствовать.
Изображение


По оценкам правительства Южной Кореи, в таких рабочих лагерях содержится порядка 154 000 заключенных, тогда как правительство США приводит цифру в 200 000 человек. 31 миля в длинну и 25 в ширину — самый крупный лагерь превышает площадь Лос-Анджелеса.
В лагерях 15 и 18 существуют зоны перевоспитания, где заключенных пичкают учениями Ким Джог-иля и Ким Иль-сунга и иногда выпускают. Остальные лагеря — “районы полного контроля”, где “неисправимые” работают до самой смерти.
Лагерь Шина, номер 14, — район полного контроля. Созданный около 1959 года возле Округа Каэчон в Провинции Южного Пионгана, он по некоторым оценкам содержит 15 000 заключенных. На территории в 450 квадратных километров есть и фермы, и шахты, и лаборатории, расположенные в крутых горных долинах.
Изображение


Шин и его мать жили в лучшем тюремном помещении. У каждого была своя комната, спали они прямо на бетонном полу, кухню они делили еще с четырьмя семьями. Электричество работало два часа в день. Не было кроватей, стульев или столов. Никакой проточной воды.
Если мать Шина выполняла дневной план, она могла принести домой еду. В 4 часа утра она готовила обед для сына и для себя. Еда всегда была одинаковой: кукурузная каша, маринованная капуста и щи. Шин всегда был голоден и съедал обед, как только мать уходила на работу. Кроме того, он съедал и ее обед.

Изображение

Когда она возвращалась домой с полей в полдень и не находила ничего съестного, она била его полотенцем.
Ее звали Джан Хйе Джиюнг. Она никогда не говорила с ним о своем прошлом, о семье, о том, как оказалась в лагере, а он никогда ее об этом не спрашивал.


о рождение было организовано стражами. Они свели его мать и человека, ставшего его отцом, в рамках “призового” брака. Одинокие мужчины и женщины жили в разделенных по полу общежитиях. Восьмое правило Лагеря 14 гласило: “Сексуальный контакт без одобрения начальства запрещен. Нарушители будут расстреляны на месте”. “Призовой” брак был единственным обходным путем этого правила. Стражи проводили такие свадьбы четыре раза в год.
Если одному из назначенных партнеров не нравился его супруг или супруга, стражи отменяли свадьбу, при этом ни мужчина, ни женщина больше никогда не могли жениться или выходить замуж. Отец Шина, Шин Джын Суб, говорил сыну, что стражи “дали” ему Джан в качестве премии за его умение обращаться с токарным станком. После их свадьбы паре было разрешено провести вместе ровно пять ночей.

Изображение

После этого отец Шина мог навещать Джан всего несколько раз в год. Их старший сын, Шин Хе Джын, родился в 1974-м. Шин родился восемь лет спустя. Братья едва знали друг друга. Когда Шину было четыре, его брат уже переехал в отдельное общежитие. Стражи говорили детям, что они — заключены здесь за “грехи” своих родителей, но они могут “смыть” врожденный грех, тяжело работая, беспрекословно подчиняясь стражам и донося на родителей.

Изображение

Однажды Шин пришел помогать матери собирать рис. Когда она стала отставать от нормы, страж заставил ее стоять на коленях под палящим солнцем с поднятыми руками до тех пор, пока она не упала в обморок. Шин не знал, что сказать ей, так что не сказал ничего.
Летними ночами дети прятались в фруктовом саду неподалеку, чтобы поесть неспелых груш. Когда их ловили, то избивали. С другой стороны, стражам было все равно, если Шин с друзьями ели крыс, лягушек, змей и насекомых. Есть крыс было необходимо, чтобы выжить.
Их мясо предотвращало пеллагру, которая была распространена среди заключенных и являлась результатом отсутствия протеина и ниацина в их рационе. Узники с этим заболеванием страдали поражением кожи, диареей и слабоумием. Болезнь часто становилась причиной смерти. Ловля крыс стала для Шина увлечением. Вместе с друзьями вечером они собирались во дворе школы — там был мангал, на котором можно было жарить улов.
Изображение

Однажды в июне 1989-года учитель Шина, страж, носивший форму и пистолет на бедре, устроил обыск шестилетних детей. Когда обыск был окончен, страж держал в руках пять початков кукурузы. Все они принадлежали худенькой девочке, которую Шин вспоминает как исключительно хорошенькую. Учитель вывел ребенка к доске и поставил на колени.

Взмахивая указкой, он бил ее по голове снова и снова. Пока ученики смотрели на эту сцену в полной тишине, шишки одна за другой вздувались на ее голове, носом шла кровь. Затем она упала на бетонный пол. Шин с одноклассниками донес девочку домой. Следующей ночью она умерла.

На склоне холма, возле школы Шина, висел плакат: “Все подчиняются правилам и регламентам”. Мальчик помнил 10 правил лагеря и мог рассказать их наизусть. Третий подпункт третьего правила Лагеря гласил: “Каждый, кто крадет или прячет еду, будет расстрелян на месте”.
Шин считал, что наказание девочки было справедливым. Тот же преподаватель продолжал учить Шина. На переменах он разрешал учениками играть в камень-ножницы-бумагу. Иногда по субботам он давал детям час, чтобы поохотиться на вшей друг у друга в волосах. Шин никак не мог запомнить его имя.

Ученики младшей школы посещали уроки шесть дней в неделю. Студенты средней школы — семь дней с одним выходным в месяц. Зимой все учащиеся (около 1000 человек) направлялись на приборку поселения стражей. Шин и его одноклассники сбрасывали мусор в коробки голыми руками, а затем группировали отходы, чтобы использовать их в качестве удобрения.
Летом ученики работали в полях с четырех утра до заката, собирая зерно. Мыло было роскошью. Брюки Шина были жесткими от грязи и пота.
Изображение


Шин прошел школьные годы с мальчиком по имени Гон Сун Йо и девочкой, Мун Сун Сим. Гон Сун Йо был самым близким другом Шина. Они играли вместе, а их матери работали на одной ферме. Тем не менее, ни один из мальчиков не приглашал другого к себе в гости. Доверие среди друзей было подорвано постоянным состязанием. Пытаясь выиграть дополнительный рацион, дети рассказывали стражам о том, что их соседи ели, что одевали и о чем говорили.
Шину было девять лет, когда он с одноклассниками шел к железнодорожной станции за углем под присмотром учителя. Чтобы попасть туда, они должны были пройти перед солдатским постом. Те прокричали: “Смотрите, идут реакционные сукины дети”. На головы детей посыпались камни. Шин с одноклассниками завопили и попытались спрятаться. Камень попал Шину прямо в голову. Когда он очнулся, многие одноклассники стонали и истекали кровью. Мун Сун Сим была в отключке.

Когда их учитель увидел, что часть его учеников лежала посреди дороги в крови, он разозлился: “Почему вы не заняты делом?”, — прокричал он. Учащиеся неуверенно спросили, что же им делать с одноклассниками, которые были без сознания. “Хватайте и тащите их”, — приказал учитель.

Когда Шин перешел в среднюю школу, он едва ли знал грамоту. Но как раз на этом этапе традиционное школьное обучение подходило к концу. Теперь их учителями были бригадиры. Средняя школа учила работать в шахтах, в полях и в лесах. В конце дня школа превращалась в место долгих сеансов самокритики. Ночью 25 мальчиков делили бетонный пол.
Изображение


В пятницу 5 апреля 1996 года учитель Шина сказал ему, что он может пойти домой поужинать со своей матерью в качестве награды за хорошее поведение. Но дома его ожидал сюрприз. Его брат, работавший на лагерном цементном заводе, тоже пришел на ужин. Мать Шина была не очень рада, когда показался ее младший сын. Она не поприветствовала его и не сказала, что скучала. Она приготовила стандартный котелок кукурузной каши. Шин поел и пошел спать.
Чуть позже его разбудили голоса на кухне. Он подглядел за происходящим. Мама готовила рис. Для Шина это было подобно пощечине. Ему продолжали подавать все ту же кашицу, что и всегда. А брату доставался рис. Шин предположил, что мама его крала — по несколько рисинок за раз. Шина распирало от злости. И он вслушивался. Он услышал, что Шин Хе Гену не давали выходной. Он самовольно ушел с работ. Мама и брат обсуждали дальнейшие планы.
Побег. Шина потрясло то, что брат произнес это слово. Он не слышал, собиралась ли мама бежать вместе с братом. Но она даже не пыталась спорить, хоть и знала, что, если брат сбежит или будет убит при попытке к бегству, пыток не избежать всей семье — а то и расстрела. Каждый заключенный знал назубок первое правило Лагеря 14, подпункт 2: “Свидетель попытки побега, не сообщивший о ее совершении, должен быть немедленно расстрелян”.

Сердце начало бухать в груди. Его взбесило то, что мать могла рисковать его жизнью во имя успеха замысла брата. Он завидовал тому, что брат ел рис. Инстинкты Шина, выпестованные лагерем, одержали над ним победу: он решил донести страже о планируемом побеге. Шин побежал в школу. Час ночи. К кому он мог обратиться? Он растолкал своего друга Гон Сун Йо. Гон сказал, что стоит обратиться к ночному сторожу.
“Мне надо вам кое-что сообщить”, — сказал Шин, — “но, прежде чем вы это узнаете, я хочу кое-что получить взамен”. Шин потребовал увеличения пайка и звания лучшего ученика школы, которое бы позволило ему не так много работать и получать меньше затрещин. Сторожа устроили условия сделки, и он отправил Шина спать. На утро после того, как Шин предал мать и брата, за ним на школьный двор пришли люди в форме.
На запястьях защелкнули наручники, на голову напялили мешок и в тишине отвели в подземную тюрьму. “Знаешь, почему ты здесь оказался?” — Офицер либо не знал, что Шин — достоверный информатор, либо ему было плевать. “Сегодня на рассвете твои брат и мать были пойманы при попытке побега. Знал ли ты об этом? Хочешь жить — говори правду”.
Позже Шин понял, что ночной сторож присвоил себе лавры доносчика. Но тем утром он не понимал ничего. Он был просто обезумевшим 13-летним парнем. В конце концов офицер бросил ему под нос какие-то документы. “В таком случае, ублюдок, ставь свои отпечатки”.

Перед ним лежала история его семьи. В бумагах объяснялось, почему его отец оказался заточен в Лагере 14. Отец Шина совершил непростительную ошибку — был братом двух молодых парней, улетевших в Южную Корею во время военного столкновения между Севером и Югом. Шин был виноват в том, что был его сыном.
Камера была настолько мала, что Шин с трудом мог улечься. Он не мог отличить ночь ото дня, в камере не было окон. Ему не давали еды. Он не мог уснуть. Кажется, утром третьего дня стража безмолвно зашла в камеру, сковала ему лодыжки, зацепила веревку за крюк, вбитый в потолок, и подвесила Шина вверх ногами. Они вернулись вечером.
На четвертый день пришли следователи в гражданском. Выйдя из камеры, Шин встретился с ними в тускло освещенной комнате. В вороте на потолке была закреплена позвякивавшая цепь. В крюках на стене покоились щипцы, топор, молот и плоскогубцы. Шин увидел, что на столе лежали щипцы-пробойники. “Скажешь правду — будешь спасен”, — сказал главный следователь. “Солжешь — я убью тебя. Понятно?”
С Шина стянули одежду и связали буквой U. Лицо и ноги были направлены к потолку, спина болталась на уровне пола. Под Шином рассыпали горящий уголь. Его медленно начали спускать навстречу пламени. Обезумев от боли, чувствуя запах горящей плоти, Шин начал отчаянно извиваться. Один из стражей ткнул его крюком в живот и держал мальчика над огнем до тех пор, пока тот не потерял сознание.

Шин очнулся в своей камере, весь в моче и экскрементах. Спина была полностью покрыта ожогами и была клейкой от крови. Лодыжки содраны до мяса. Как только в ожоги проникла инфекция, Шина охватила лихорадка. Полностью пропал аппетит. Шин полагает, что последний допрос прошел только 10 дней спустя. Он проходил в его камере, потому что Шин не мог встать из-за слабости. Впервые он нашелся, что ответить. “Я донес. Я сообщил о побеге”, — сказал он, — “Я сделал хорошее дело”.


Ему не поверили. Он умолял следователей поговорить с Сун Йо. Лихорадка ухудшалась, ожоги на спине вздувались от гноя. Вонь в его камере была столь сильна, что охранники отказывались заходить внутрь. Несколько дней спустя его перенесли в другую камеру. Ему даровали передышку. Гон подтвердил его слова. Шин больше никогда не видел ночного сторожа.

По меркам Лагеря 14 новый сокамерник Шина был довольно старым. Ему было около 50. Он отказался рассказывать о причинах, по которым он очутился в лагере, но сказал, что торчит в лагере уже много лет и очень скучает по солнцу. Бледная морщинистая кожа обтягивала его скелет. Его звали Ким Джин Мьян.

Но он просил, чтобы его звали Дядей. В течение двух месяцев Дядя ухаживал за Шином, втирая в его раны соленые щи, единственное доступное средство дезинфекции; он массировал его руки и ноги, чтобы мышечная масса не атрофировалась.
Изображение

“Парень, тебе еще предстоит прожить столько дней,” — говорил Дядя, — “говорят, порой солнце светит и в кротовью нору”. Стариковские забота и познания в медицине помогли Шину выжить. Лихорадка пошла на спад, его разум очистился, ожоги съежились и превратились в шрамы. Шин был благодарен, но это его озадачивало.

Он не доверял своей матери. В школе он не верил ровным счетом никому и всегда был готов донести на любого, если того требовали обстоятельства. Дяде потребовалось много времени, чтобы поменять моральные установки юного сокамерника.

Порой Шин просил Дядю рассказать какую-нибудь историю. Старик рассказывал о том, как выглядит еда за решеткой, каковы ее вкус и аромат. Любовные описания жареной свинины, вареной курицы и поедания устриц на побережье вернули Шину аппетит.
admin
Администратор
Сообщения: 923
Зарегистрирован: 29 апр 2009, 20:45

Вассказ человека, сумевшего убежать из гулага

Сообщение admin »

Продолжение:

Шин решил, что в свое время Дядя был важным человеком. Как-то раз охранник открыл дверь камеру и сунул Шину его школьную форму. “Позволь, я тебя обниму,” — сказал Дядя, крепко сжав Шина за руки.
Шин не хотел уходить. Он никого раньше не любил. Он никому не верил. Годы спустя он будет думать о старике чаще, чем о своих родителях. Но больше он никогда не виделся с Дядей. Его отвели в комнату, в которой проходил первый допрос. Это было в апреле.
Сейчас на дворе стоял ноябрь. Шину исполнилось 14. Он не видел солнца уже больше полугода. Увиденное поразило его: отец Шина стоял на коленях перед следователями, спокойно сидевшими за столами. Присев рядом с ним, Шин заметил, что правая нога отца искривилась под неестественным углом. Шина Джын Суба пытали.

После того, как они подписали подписку о неразглашении, отца и сына заковали в наручники и отвезли обратно. Шин уж было решил, что их отпустят на свободу, но полчаса спустя машина неожиданно остановилась. С его глаз сняли повязку. Он запаниковал. Вокруг собиралась толпа. Теперь Шин был уверен в том, что его расстреляют вместе с отцом. Неожиданно он стал ощущать каждый вдох и каждый свой выдох. Он сказал себе, что это его последние секунды.

«Казнить Джанг Хйе Джиюнг и Шина Хе Гьюна, предателей корейского народа”, — промолвил старший офицер. Шин взглянул на отца. Того сотрясали беззвучные рыдания. Шин заметил омертвевшее лицо матери, которую тащили к виселице. Ее поставили на деревянный ящик, связали руки за спиной и набросили петлю на шею.

Она окинула толпу взглядом и увидела Шина. Он не стал смотреть ей в глаза. Когда стража выбила ящик у нее из-под ног, она отчаянно дергалась из стороны в сторону. Пока Шин смотрел на то, как она борется за свою жизнь, он все сильнее убеждался в том, что она должна была умереть.

Брат выглядел изможденным. Стража примотала его к деревянному столбу. Три охранника трижды выстрелили из винтовок. Шин подумал, что и его брат заслуживает смерти. Учитель Шина был в бешенстве из-за того, что ему ничего не досталось за раскрытие плана побега. Он заставлял Шина часами стоять на коленях и запрещал ему отлучаться в туалет.


Одноклассники крали его еду, били Шина по лицу и обзывали его так, как только могли. Шин растерял все силы; возвращение к изматывающему труду вернуло и ужасающее чувство голода. Как-то в столовой он обмакнул пальцы в суп, разлитый по полу, и облизал их дочиста. Он постоянно выискивал рисинки, бобы или коровьи лепешки, в которых были сокрыты не переваренные кукурузинки.

Изображение
Побывав в тюрьме, Шин узнал многое о том, что никогда не видел и не ел. Вонь, грязь и мерзость лагеря разрушили его уверенность в себе. Он открыл для себя одиночество... Сильнее всего он злился на родителей. Он обвинял мать в том, что его подвергли пыткам и унижению в школе. Он испытывал омерзение, думая о том, как бездумно его мать и отец завели детей в трудовом лагере, производя на свет потомство, вынужденное умереть за колючей проволокой.

Изображение

В марте 1997, четыре месяца спустя после освобождения, перспектива скончаться от голода стала еще более реальной. Шин, унижаемый одноклассниками и учителем, никак не мог достать себе пропитания. Шрамы кровоточили. Слабость нарастала, и порой Шин не мог выполнять работу, что вело к новым побоям, усилению кровотечения и урезанию рациона.

Однажды Шину удалось получить передышку. Учитель, издевавшийся над ним, куда-то исчез. Новый учитель, пришедший на замену, подкидывал Шину еду. Он давал ему меньше заданий и усмирил задир. Шину удалось поднабрать вес. Ожоги затянулись. Шин так и не узнал, почему новый учитель о нем заботился. Но он был уверен, что без помощи учителя точно бы умер.

В 1998 году Шин, как и тысячи заключенных, работал на строительной площадке гидроэлектрической плотины на реке Таедонг. Работа шла круглые сутки, строители раскапывали землю лопатами, бочками и голыми руками.
Изображение

Шин видел, как заключенные умирали — от голода, болезней или пуль, — но никогда не видел, чтобы это воспринималось как неизбежная часть рабочей рутины. Больше всего жизней унес неожиданный прорыв плотины в июле 1998 года — сотни работников были сметены потоком. Шина направили хоронить их тела.

Школа подошла к концу. В 16 лет было необходимо обзавестись постоянной работой. Учитель Шина быстро раздал учащимся листочки, в которых объяснялось, где им предстоит провести остаток своей жизни. Больше половины класса отправили в угольные шахты, где обычным делом было отравление газом, взрывы или же неожиданные засыпания пещеры. Многие работники заражались туберкулезом и умирали, не дожив и до 40 лет. Хонга отправили в шахты. Больше Шин его не видел.

Шина назначили на свиноферму, где он таскал кукурузу, капусту и другие овощи, а иногда и забывался коротким сном в полуденные часы. Отпраздновав свое 20-летие на ферме, Шин уверовал в то, что здесь он состарится и умрет. Но в марте 2003 года его направили на текстильную фабрику, производившую военную униформу. На фабрике работали женщины, выстаивавшие 12-часовые рабочие смены.

Когда ломались их швейные машинки с ножным приводом, починкой занимался Шин. Летом 2004 он тащил одну из машинок — она выскользнула из рук и разбилась к чертям. Ценность машинок была выше, чем ценность заключенных: старший мастер схватил Шина за правую руку и выломал ему средний палец.

Тем не менее, в октябре глава предприятия приказал Шину присматривать за новым важным заключенным. Шин должен был научить Парка Йонг Чула ремонту швейных машин и подружиться, чтоб в итоге докладывать обо всем, что Парк будет говорить о своем прошлом, политических воззрениях и своей семье. «Парк должен признаться, — сказал начальник, — Он что-то от нас скрывает».

Парк внимательно выслушивал инструкции Шина, но старался вежливо избегать вопросов о своем прошлом. После четырех недель, прошедших почти что в молчании, Парк ошарашил Шина личным вопросом:

«Сэр, а где Ваш дом?»
«Мой дом? – переспросил Шин, — Мой дом здесь».
«А я из Пхеньяна, сэр», — сказал Парк.
Для своих лет Парк выглядел очень достойно, но нервные нотки в его голосе раздражали и немало смущали Шина.
«Я моложе тебя,- сказал Шин, — Проявляй, пожалуйста, ко мне уважение».
«Хорошо», — согласился Парк.
«А, кстати, где этот Пхеньян?» — поинтересовался Шин.

Парк остолбенел от такого вопроса. Он объяснил, что от Лагеря номер 14 до Пхеньяна ехать 50 миль и что это столица Северной Кореи, город, в котором живут самые могущественные люди страны. Парк рассказал, что вырос в этом городе и проходил обучение в Восточной Германии и Советском Союзе.
Изображение

После возвращения на родину, Парк стал руководить школой таэквондо. Он попросту описывал Шину ту жизнь, которую можно увидеть за лагерными стенами. Жизнь с деньгами, телевидением, компьютерами и мобильными телефонами. Жизнь в мире, который уже давно не стоит на трех китах.

Многое из того, о чем поведал Парк, Шину было сложно осознать, не говоря уже о том, чтобы поверить или хоть как-то озаботиться. Что его особенно порадовало, так это истории о еде, которыми он был только и рад «кормиться». Парк рассказывал о блюдах из курицы, свинины и говядины в Китае, Гонконге, Германии, Англии и бывшем СССР.


Пустив слюни, Шин принял, наверное, первое самостоятельное решение в своей жизни – решил не доносить.
Истории Парка стали для Шина словно наркотиком, но когда тот вдруг начал петь посреди ночи, Шин не на шутку испугался, что кто-то может услышать. «Ну-ка прекрати», — одернул он Парка.

Сам Шин никогда не пел песен. Он сталкивался с музыкой лишь однажды, когда во время жизни на ферме он услышал военные марши, доносившиеся из колонок на грузовиках. Пение казалось Шину чем-то противоестественным и ужасно рискованным. Парк поинтересовался, почему он так испугался простой песенки, желая при этом услышать разоблачительные истории о том, каким вором был Ким Чен Ир и какую задницу представляла собой Северная Корея.

В декабре 2004-го Шин начал думать о побеге. Присутствие Парка, его достоинство и зажигательные истории заставляли его мечтать о будущем. Он внезапно понял, где он очутился и чего он лишается. Лагерь номер 14 больше не был его домом – он превратился в клетку. И теперь у Шина имелся повидавший мир друг, который мог помочь из этой клетки ускользнуть.

Их план был прост – и до безумия оптимистичен. Шин сделает так, что они перелезут через лагерные стены, а Парк доведет их до Китая, где его дядя поможет им обоим добраться до Южной Кореи. Перед тем, как предложить ему бежать вместе, Шин много дней боялся, что Парк окажется информатором и что его казнят точно так же, как казнили мать и брата. Даже после того, как Парк согласился с идеей побега, Шин беспокоился: если он сам сдал свою собственную мать, то почему бы Парку не сдать его?

Но восторг от идеи побега перевесил его страх. Впервые у него появилось что-то, к чему стоило стремиться. Каждый день ознаменовывался марафоном рассказанных шепотом историй о еде, которая ждет их в Китае. Они решили, что если охрана увидит их перебирающимися через забор, то Парк разберется с ними при помощи таэквондо.

Шин украл теплую одежду у знакомого сидельца и принялся ждать подходящей возможности. Шанс представился в Новый Год, тот редкий праздник, когда на пару дней на фабрике замолкают машины. Шин выяснил, что 2 января его бригада ремонтников весь день будет подстригать деревья и складывать древесину на горе рядом с забором. Шин в последний раз навестил отца.

Их и без того прохладные отношения с годами стали только хуже. Они в угрюмой обстановке отужинали в честь Нового Года. Шин никак не показывал своим поведением, что собирается бежать, так что не было никаких прощаний. Он чуял, что когда о его побеге узнают, то отца отправят обратно в подземную тюрьму.

Рано утром на следующий день Шин, Парк и еще порядка 25 лагерных начали работу на вершине 360-метрового холма. Солнце ярко освещало заснеженную поверхность. В четверти мили к северу можно было различить сторожевую башню, поднимавшуюся от забора. Вооруженная охрана патрулировала внутренний периметр лагеря. Шин заметил, что интервал обхода довольно велик.

Шин и Парк решили ждать до заката, когда охранникам будет сложнее различить их следы на снегу. К четырем часам, продолжая подстригать деревья, они подобрались к забору. Шин увидел там на высоте 10 футов колючую проволоку, находившуюся под высоким напряжением. «Не знаю, смогу ли я, — прошептал Парк, — Может быть в следующий раз?»

Шин боялся, что следующего раза придется ждать месяцы или даже годы. «Бежим!» — воскликнул он и дернул Парка за руку. Шин поскользнулся, и в итоге Парк первым добежал до забора. Встав на колени, он просунул руки, голову и плечи между двумя линиями проводов. Вдруг Шин увидел искры и почувствовал запах горящей плоти.

Он не успел еще подняться на ноги, как Парк уже перестал двигаться. Его тело своим весом опустило нижний провод, создав зазор. Ни секунду не колеблясь, Шин перелез через тело своего друга. Он почти пролез, когда его нога соскользнула с торса Парка и слегка коснулась нижнего провода. Спустившись с забора, Шин примерно два часа бежал вниз по холмам. Он не слышал ни сигнализации, ни выстрелов, ни криков.

Когда адреналин начал убывать, он понял, что его штанины стали очень липкими. Он поднял их и увидел кровь, после чего до него дошло, насколько серьезными были полученные ожоги. Было холодно, заметно ниже -12, а у него не было даже куртки. Парк, лежавший мертвый на заборе, так и не сказал ему, в какой стороне Китай.

Шин взломал фермерский сарай и обнаружил в нем военную форму. Более не беглец, он стал еще одним оборванным полуголодным северокорейцем. До тех пор, пока Шин не перелез через находящийся под током забор и не убежал по снегу, ни один политзаключенный в Северной Корее ни разу не убегал из тюремного лагеря. Насколько можно судить, Шин до сих пор остается единственным. Ему было 23, и он не знал никого.

Он спал в загонах для свиней, стогах сена и товарных вагонах. Ел все, что мог найти. Крал и сбывал краденное на черном рынке. Ему помогали, его использовали, его предавали. Его ноги болели, он мерз и голодал, хотя все еще был воодушевлен. Он чувствовал себя как инопланетянин, упавший на Землю. В конце января 2005-го он весь день был на ногах, пройдя 18 миль в поисках нужного участка реки Тумен, через который можно было бы попасть в Китай.

Прикидываясь солдатом, он подкупил пограничников крекером и сигаретами. «Я тут умираю от голода», — заявил последний солдат, выглядевший лет на 16. «У тебя нет чего-нибудь поесть?» Шин дал ему колбасу из бобовых, сигареты и упаковку сладостей. Мелкая и замерзшая река была шириной примерно в сто метров. Он пошел по льду и на полпути провалился в воду, замочив свои ботинки. Оставшееся расстояние до Китая он прополз.

Через два года Шин уже был в Южной Корее. Через четыре – жил в южной Калифорнии, работая в американской правозащитной организации «Свобода в Северной Корее». Сейчас его зовут Шин Вонг-Юк. Его физическое состояние можно назвать отличным. Тем не менее, его тело – это путеводитель по всем тяготам жизни в рабочем лагере, которые, по словам правительства Северной Кореи, являются мифом.

Из-за недоедания он вырос низким и худым – рост примерно 167 см при весе в 54 кг. Из-за постоянной работы в детстве у него кривые руки. Его поясница и ягодицы покрыты множеством шрамов. Его лодыжки изуродованы кандалами. У него нет среднего пальца на правой руке. Его голени изувечены ожогами, доставшимися на стене, которая так и не смогла предотвратить его побег из Лагеря номер 14.
admin
Администратор
Сообщения: 923
Зарегистрирован: 29 апр 2009, 20:45

Re: Наши современники - скорби и болезни

Сообщение admin »

Людское равнодушие. Больной ДЦП Даниил четыре дня провел рядом с умершей мамой


Настоящая трагедия произошла 1 мая в Засвияжском районе Ульяновска. 41-летняя Надежда Стрелкова умерла в съемной комнате общежития на улице Станкостороителей. У Надежды остался 10-летний сын Даниил, который тяжело страдает ДЦП. Беспомощный ребенок три дня провел рядом с умершей мамой. Соседи по «общаге» вызвали сотрудников МЧС только, когда почувствовали трупный запах, исходящий из комнаты. Сейчас Даниил находится в инфекционном отделении ЦГБ. В ближайшее время он должен быть переведен в специализированное медицинское учреждение. Корреспонденту 73online.ru удалось найти дальнюю родственницу семьи Надежды Стрелковой, которая рассказала шокирующие подробности о том, как в последнее время жила одинокая женщина с сыном-инвалидом.

Людское равнодушие просто потрясает. Надежде было за 30, когда она, не будучи замужем, решила родить ребенка. Ее родственница Светлана рассказывает, как, несмотря на то, что у Светланы не было официального мужа, она очень хотела ребенка для себя. Папа мальчика был с Кавказа, именно поэтому родственники Надежды сразу от нее отказались. «Насколько я знаю, они совершенно не интересовались тем, как Надя живет, на что она живет, на что будет содержать малыша. Надя из последних сил тащила мальчика», - рассказала родственница корреспонденту 73online.ru.


Ситуация стала еще серьезней после того, как выяснилось, что родившийся мальчик болен тяжелой степенью ДЦП. «Отец ребенка от Надежды и сына отказался практически сразу после того, как узнал, что Даниил родился больным. Все тяготы жизни с ребенком-инвалидом свалились только на Надю, которая не захотела отдавать малыша в дом инвалидов, и, как могла, пыталась бороться с трудностями», - продолжила свой рассказ Светлана.


А трудности, судя по всему, были серьезными. Учитывая, что у Надежды не было своей квартиры в городе, ей приходилось снимать маленькую комнатушку в общежитии. Даниил, который испытывал постоянные боли, часто плакал и стонал, чем вызывал раздражение соседей по коммуналке. В последнее время Надежда, видимо, совсем отчаявшись и не надеясь на улучшение состояния сына, перестала со всеми общаться, лечить ребенка и вела крайне замкнутый образ жизни.


Ирма Кох, которая состоит в организации «Солнце для всех», куда входят мамы детей больных ДЦП, рассказала, что даже с членами сообщества Надежда практически не общалась. Причина была проста: у Нади не было средств для того, чтобы приобрести компьютер и поддерживать отношения с родителями, которым приходится так же непросто, как приходилось ей. «Надя с трудом сводила концы с концами. Ей совсем никто не помогал», - поделилась с корреспондентом 73online.ru Ирма Кох. По сути, женщина осталась одна на один со своим горем, отчаяньем и безнадежностью.


Предположительно 1 мая Надежда Стрелкова умерла прямо в своей съемной комнате в общаге. Маленький Даниил кричал и просил маму проснуться. Соседи думали, что это очередные капризы мальчика и не обращали на крики и стоны ребенка внимания. Сотрудники МЧС вскрыли дверь только 4 мая, когда тело женщины уже начало разлагаться.


Есть еще роковые подробности этой трагедии. Надежда Стрелкова умерла на девятый день после кончины своего родного брата, который умер скоропостижно в бане. Родители, которые потеряли почти одновременно двух детей, до сих пор не могут прийти в себя от горя.


Надежду похоронили в Татарстане, причины ее смерти будут известны в конце мая. Есть версия, что это самоубийство. Однако все знакомые Нади в один голос утверждают, что она не могла уйти из жизни, бросив на произвол судьбы любимого сынишку.


Маленький Даниилка сейчас находится в инфекционном отделении ЦГБ. Скорее всего, уже в ближайшее время, несмотря на наличие родственников, он будет как «отказник» переведен в специализированное учреждение.
admin
Администратор
Сообщения: 923
Зарегистрирован: 29 апр 2009, 20:45

Re: Наши современники - скорби и болезни

Сообщение admin »

Откровение особого ребёнка.

У меня сегодня юбилей!
10 лет со Дня Рождения!
10 трудных , но счастливых лет,
Пронеслись в одно мгновение.
А когда - то нам сказали-
-не доживу до года,
Диагноз-приговор
Оставьте, откажитесь ,бросьте
Мама - « НИ ЗА ЧТО!!!!
Мой Олененок дорогой!
Предательству нет места в нашем горе
Мы все пройдем, все проживем,
Мы будем вместе!
Ведь мы с тобой как два крыла,
На двоих у нас одна судьба
Скованны мы жизнью крепкими цепями
Болезнь и горе и нужда
Не в силах разорвать их!»
И каждый день и ночь, неделя, месяц, годы
Все 10 лет борьбы мы вместе, мы семья!
Мама, папа, я. и Катюшенька моя!
Любовь, надежда, вера наши лучшие друзья!
Спасибо Господу за тех людей сердечных,
Что не бояться рядом быть,
За руку помощи, поддержку,
без них нам было бы сложнее жить!
Ведь слово доброе, от сердца
Так важно , как елей,
Заживляющий все раны
И смыслом наполняет день!
Как часто слышу - мама плачет,
Как тихо катится слеза,
Хрустальной капелькой отчаяния
Как трепетна ее мольба!
Ты, Боженька, пошли ей силы, она устала
она мне так нужна!
Ее родные руки, голос,
Она моя душа!
Она пожертвовала всем ради меня!
Я вижу как же тяжело ей,
Я так стараюсь, ее жалею, берегу,
Какое счастье быть рядом с мамой
И знать , что ей нужна!
Ночью тихо я играю, пока мама спит
Ко мне ангел прилетает
И со мною говорит.
Он рассказывает мне сказки,
Веселит меня, смешит,
Вот поэтому так часто
Звонкий смех звучит в ночи.
А уж утром, мама будит поцелуями своими,
Нежным голосом на ушко-
-«ты вставай мой ангел милый,
Солнышко мое родное , ты свети моя звезда!
озаряй мой день прекрасный,
как мне без тебя!
прошли мы много испытаний,
нельзя сдаваться, надо дальше жить!
И быть примером наилучшим,
любовь и вдохновения дарить!
Должны мы донести всем
В чем ценность в жизни, а в чем нет
И равнодушие попробовать убить!

Цените ,люди,жизнь,цените!
Цените сущность бытия
По мелочам не суетитесь,
Чтобы прожить совсем не зря!
Дорожите близкими, родными Вам людьми,
Здоровые они или больные,
Калека или инвалид,
Успешные или постигшие нужду ,
они такие же как Вы, из одного мы теста
цените ниточки родства и сердца,
чтобы не жалели на исходе лет,
о том, что не успели долюбить
в душе найдите место Вы для всех!
Жизнь-как хрупка она, она - для всех подарок!
Не меряйте свою любовь к другим – аршином,
И не ищите выгоды в любви!
Не продавайтесь дьяволам земным,
Деньгам, богатствам, власти, лжи!
Счастливее не сделают они!
Живите проще ,не гонитесь за блеском мишуры,
Не боготворите вещи, в них нет тепла,
Ищите радости в материях других
Стремитесь жить по Божьей воле
И яркий след оставить после…..
И вопреки проклятым штампам
Не игнорируйте таких , как Я,
Не предавайте, не проходите мимо!
И не скупитесь на добрые дела
Уважение, внимание, заботу-
дороже это всех злат и серебра!
Проторите себе в судьбе дорожку,
Посредством милосердия, добра
Оно к Вам сторицей вернется!
Никто не знает ,что будет завтра,
Что каждому из нас преподнесет судьба,
Давайте будем дружно жить под общим солнцем
Без злобы, без принципа локтя!
И рядом быть и в радости и в горе
Как завещали небеса! Там все зачтется!
Чужой беды ведь не бывает,
Бывают черствые сердца!
И пусть не плачет тот, кому чего- то не хватает
Для праздной жизни, для развлечений, для блаженств,
На свете все так зыбко, как быстро рвется нить….
Когда ходить ты не умеешь,
Сказать не можешь ничего,
Когда глазами этот мир не видишь,
Когда не чувствуешь его .
Вот это вот беда, вот это горе
Здоровье главное!
А остальное ерунда, все приходное!
Мой мир физический , он ограничен,
Зато богат душевный, Вы только присмотритесь:
умею я любить, я Божий свет!
Я проводник добра!
не хуже я других, я так же ЧЕЛОВЕК!
Ведь я не виновата ,что больна,
Что не такая я как все!
На жизнь имею право!
На радости , на просто Быть!
Я знаю, что не встану никогда,
Не скажу я слово– Мама!
Вы спросите - зачем такие вот живут?
Ответ простой - для Вашей лучшей жизни!
Всех , кто обидеть мог я от души прощаю,
Желаю радости, добра!
Не знать Вам грусти и печали,
А только мира и тепла!
Душевного покоя, благоденствий!
Храни Вас Бог от бед всех и ненастий!
Прошу, не делайте Вы вида,
что нет меня, других,
Ни в чем невинных, беззащитных - ангелов земных!
Ведь наши души Вам для исцеления!
Чтоб научились сострадать Вы и ЛЮБИТЬ !

Изображение

Блогер Вербанов Евгений. Папа "особого ребёнка"
http://verba77.livejournal.com/636791.html
admin
Администратор
Сообщения: 923
Зарегистрирован: 29 апр 2009, 20:45

Re: Наши современники - скорби и болезни

Сообщение admin »

Огромное количество людей сейчас сражаются с самой опасной болезнью - раком. Невыразимы страдания родителей, теряющих своих детей..
Вот некоторые из таких историй:


Обращение мамы
Здравствуйте!


Меня зовут Невина. Моей дочери Айвазовой Марии 09/08/1994 года рождения очень нужна помощь. Моей девочке в 2010 году поставили диагноз – агрессивная остеобластома лобной кости, а в 2011 опухоль преобразовалась в остеосаркому. Когда в конце 2009 года у нее на лобике вскочила маленькая шишечка, мы даже мысли не допускали, что к нам пришла страшная беда и смертельная болезнь. Думали, ударилась и скоро все пройдет. Не прошло, шишечка стала побаливать, начали проходить обследования, сделали МРТ, наши врачи не могли понять, что это, но решили прооперировать. В марте в 2010 году в ЦГБ Маше сделали первую операцию, после которой начались все наши беды… Врач не ожидал того, что увидел. У него во время операции стала рассыпаться кость, и закрыть дыру (по-другому назвать это нельзя), которая образовалась, не смогли. Моя девочка почти два месяца была с открытой раной. Наконец, когда дождались нужной пластины и зашили, мы так надеялись, что все позади, ведь врач уверил,что все удалил до здоровой кости. К сожалению, все только начиналось. К сентябрю 2010 я заметила , что пластина стала выдавливаться, Маша уверяла, что это просто грануляция, но вердикт врача был другой… И снова операция. Рану на этот раз просто зашили, полость была огромной, врачи не знали, что делать. Гистология, которую отправляли в Москву, подтвердила диагноз – агрессивная остеобластома лобной кости, на которую якобы ни лучевая, ни химиотерапия не действуют, только операция. После этого мы все время жили в страхе,только наша Машенька держалась и все твердила, что все будет хорошо. К сожалению, в ноябре опухоль снова выросла, сделали еще одну операцию, после которой врач сказал, что больше нам ничем помочь не может, если опухоль еще раз вырастет, придется обращаться к нейрохирургам. 5 февраля мы улетели в Москву в Блохина, а 14/02/2011 была проведена очередная очень тяжелая операция с трепанацией черепа. Тогда мою девочку первый раз постригли налысо, а ведь у нее были шикарные длинные волосы, начинала карьеру фотомодели, строили планы, так все было хорошо и вдруг все закончилось… У моей всегда жизнерадостной, всегда улыбчивой девочки началась депрессия. После операции она мне сказала, что если опухоль еще раз вырастет, она сбросится с 10 этажа. В марте мы улетели домой, но спокойная жизнь продолжалась недолго. В начале мая 2011 года Маша полетела на контрольное обследование. После предыдущей операции ей была поставлена титановая пластина, которая неправильно села и не давала полностью открыться левому глазику, мы надеялись что МРТ будет хорошим и будет проведена только пластическая операция. Увы, обследование показало, что опухоль не только прогрессирует, она захватила не только голову и левый глазик, но и правый. Также пришла и гистология, где уже присутствовали злокачественные клетки остеосаркомы. Мы заказали новую большую пластину почти на всю голову. Ждали ее почти месяц, а болезнь не дремала. Правый глазик выдавливало на глазах. 17 июня 2011 года провели еще одну операцию, по окончании которой нам сообщили что мой ребенок больше неоперабелен, можем попробовать лучевую терапию , а вообще «не мучайте ее и просто езжайте домой». Для меня это было как нож в сердце, я не могла принять такое решение и обратилась в зарубежные клиники. Откликнулась Израильская клиника Шиба. 30/07/2011 мы прилетели в Израиль. Начались долгие дни обследовании, Маша была в очень тяжелом состоянии, почти не разговаривала и все время спала, что нехарактерно для нее. Было принято решение о химии, после первого курса она впала в кому, врачи не верили, что она выкарабкается, но она это сделала и 17 июля ей сделали еще одну операцию, после которой моя девочка ожила, она стала разговаривать, очень быстро пришла в себя, одним словом, стала как прежде. Впереди нас ждали новые испытания – химия, которую продолжили, чтобы добить плохие клетки, которые остались в правом глазике, к сожалению, не помогла. В ноябре 2011 года провели очередную операцию, которая длилась 13 часов, во время этой операции, к сожалению был, удален правый глазик. Но для нас было самое главное, чтобы наша девочка была жива, а глазик можно и вставить. После операции была назначена лучевая терапия, закончили мы ее 14/02/2012, в надежде, что все позади, мы улетели домой. Но, 1 июля 2012 мы снова прилетели в Израиль с рецидивом. Врачи очень расстроились, но не отказали в лечении. Маше провели два курса химиотерапии, мы не верили своим глазам – опухоль уходила на глазах. Затем был проведен еще один курс химиотерапии.
11/10/2012 мы были у врача, мы сдали все необходимые анализы, по их результатам, вердикт врачей таков: к сожалению, продолжать Машеньке ту химию, три блока которой мы уже прошли в клинике Шиба, врачи дальше боятся… Так как химия очень сильная, врачи опасаются, что Маша может 4-й блок просто не выдержать. Нам предложили альтернативное (паллиативное) лечение – химия в таблетках (5 разных препаратов в месяц, курс которых стоит около 50 тыс. дол).
Многие, кто поддерживает нас давно, знают, что я была в поиске врача хирурга лор-онколога, так как нам нужен специалист именно в области синуса, а такого специалиста найти очень сложно! Спасибо всем, кто мне помогал в поиске. И такого врача мы нашли здесь, в Израиле, в клинике Ихилов. Его зовут Дэн Флисс, и он посоветовал нам обратиться к проф. Меримски, это зав. отделения онкологии в клинике Ихилов. После получения ответа от клиники Шиба, что нам отказывают делать внутривенную химию, мы сразу обратились к проф. Меримски. «Так как сейчас опухоль внутри ещё большая, ни один нормальный врач не полезет оперировать» – это его слова, и Машу надо обязательно химичить. Доктор Меримски посмотрел все документы, осмотрел Машу (в том числе и рану) и предложил нам пройти химию Gemzar. В чём отличие данного препарата от того, который мы принимали: это препарат, который воздействует именно на острую саркому! Раньше мы его не получали, мы получали общую химию, которая воздействует на различные виды опухолей.
Попав в эту сложную ситуацию, совместно с Машей мы приняли решение, что продолжаем лечение и боремся до победного конца! Химию будем начинать уже на днях. Сегодня нам должны привезти договор и все необходимые документы для лечения в клинике Ихилов, а также должна быть более точно определена дата начала лечения.
Маша должна пройти 7 курсов химии, один раз в неделю на дневном стационаре. После четырех курсов мы делаем МРТ, смотрим динамику, если улучшения есть, мы продолжаем и идём на операцию, если же нет, нам меняют химию и думают дальше.
Я прекрасно понимаю, что у многих могут возникнуть вопросы, сомнения, но, поверьте, мы здесь не по своей воле, и Маша и я, мы очень хотим домой! Хотим Новый год встречать дома, со своими близкими, а не снова тут, в больничных стенах… Машеньке очень хочется снега, ёлки на Новый год вместо пальмы, да и просто погулять с друзьями… Разве мы многого хотим?!
Я – мать, и я не имею права сдаваться! Я буду бороться столько, сколько это будет нужно, и я очень вас прошу: не бросайте нас! Мы с Машей просим у вас поддержки – любой, нам дорого любое ваше участие в судьбе Машуни!

Спасибо вам всем огромное за то, что вы с нами, я очень надеюсь на ваше понимание, больше мне не на что рассчитывать. Спасибо вам и храни Господь вас и ваших близких! К сожалению, лечение стоит очень дорого, поэтому наша семья очень просит помощи у вас. Нам помогли очень много добрых и отзывчивых фондов, компании и просто хорошие люди. Пожалуйста,помогите! Машенька – все, что у меня есть и она очень хочет жить, она мечтает вернуться домой, продолжить учебу, выйти замуж, родить детей, ей просто хочется жить… Мы очень надеемся на вашу помощь.

С огромной благодарностью, семья Машеньки.

Изображение

Наша стойкая девочка… Любимая наша Машенька… Сегодня в 6.15 ее сердечко остановилось… Ее душа начала свой светлый полет… в Небеса… Машуля стала Ангелом…
Девочка наша дорогая, пусть твой полет будет легким… Мы тебя очень любим… И молимся за тебя…
Упокой, Господи, со святыми душу новопреставленной рабы Твоей Марии… Прости ей все согрешения вольные и невольные и даруй ей Царствие Небесное… Аминь…

Наша девочка упокоена 16 августа дома, в родном Ростове-на-Дону…

А мы от всей души благодарим вас, друзья, за ВСЁ, что вы сделали для нашей девочки — за всю вашу помощь!


----------------------------------
admin
Администратор
Сообщения: 923
Зарегистрирован: 29 апр 2009, 20:45

Re: Наши современники - скорби и болезни

Сообщение admin »

Здесь не страшно, хотя кругом страдание и смерть
Шкала боли



Не знаю, как у нее это получается. Лида Мониава, наверное, волшебница. Потому что все ее желания сбываются на раз-два. Идет ли речь о плюшевых игрушках, бальном платье или медицинском оборудовании за сотни тысяч рублей — не важно. Правда, она ничего не хочет для себя лично. Даже на свой день рождения она обратилась к друзьям с просьбой: собрать деньги для одной смертельно больной девочки. Можно сказать, что и должность у Лиды соответствующая. Она — менеджер детской программы фонда помощи хосписам «Вера».


Мы встретились с Лидой у входа в одну пафосную московскую галерею, где обычно проходят светские мероприятия: вернисажи, модные показы, гламурные свадьбы. Но в тот раз все было по-другому.

Горели свечи. С белого ватмана смотрели фотографии детей, которых больше нет. Родители подписывали имена: Володечка, Кристина, Даня, Алиночка. Смотреть было больно.

Изображение

На День памяти два благотворительных фонда «Вера» и «Подари жизнь» пригласили семьи, потерявшие детей. Боялись, что никто не откликнется, но ошиблись. Собрались родители, братья и сестры. Приехали волонтеры, врачи, сотрудники выездной детской службы — все, кто в самое тяжелое время был рядом.

фото: Елена Светлова Лида Мониава.
Синими, как у дочки, глазами улыбается Лиде мама Насти Терлецкой, общей любимицы. Настя ушла в феврале. У нее был рак мозга. Ей только исполнилось двенадцать. Она болела пять лет. Много раз умирала, лежала в коме, но все равно прорастала в жизнь тоненькой травинкой. Насте собрали 5 миллионов рублей. Они не спасли ребенка, но отсрочили смерть, подарив полтора бесценных года.

Мама очень красивой девушки Кристины, которой тоже больше нет, собирает все силы, чтобы рассказать о дочери. У Кристины был редчайший вид рака кожи. В Германии ей прямо сказали, что помочь невозможно. Кристина вернулась домой. Она была глубоко верующим человеком и просила у Бога дать ей еще два года. И случилось чудо: болезнь отступила. Кристина успела закончить институт, да много чего успела. А ровно через два года рак ударил с новой силой. Фонд собрал 400 тысяч рублей на специальные силиконовые сетки, которые не причиняют боль при прикосновении.

Когда стало совсем плохо, девушку положили в хоспис. Лида каждый день вывозила ее в сад гулять. Они смотрели, какие цветы распустились, а из кафе за территорией хосписа доносился запах жареного мяса. Кристина улыбалась: «Лежу и представляю, что я где-то на юге, на море...»

«Почему она попросила только два года?» — убивается мама Кристины.

Я слушаю эти истории с комом в горле, сознавая, что надолго меня не хватит. А Лида Мониава каждый день видит выплаканные от слез глаза родителей, поддерживает смертельно больных детей. Ее телефон разрывают звонки и сообщения, которые режут душу. Лиде всего 26. В ее возрасте другие девушки в свободное время бегают на свидания, ходят по клубам, занимаются шопингом или фитнесом. Обычно люди стараются отгородиться от чужих переживаний, берегут свою нервную систему.

Она и в РДКБ (Российская детская клиническая больница) впервые пришла семнадцатилетней школьницей в качестве волонтера. Переписывалась с девочкой, навещала ее в отделении трансплантации костного мозга. Потом маленькая подружка умерла, а Лида не смогла забыть боксы со стеклянными стенами, где так много детского страдания и одиночества. Эта реальность властно вторглась в ее жизнь, потеснив все остальное.

Остальным на тот момент была работа в газете. Лида — выпускница журфака МГУ. И однажды она поняла, что больше времени проводит в больнице, чем в редакции, и совершила решительный поступок — ушла из профессии. Но золотое Лидино перо никуда не делось. Она ведет в социальных сетях блог о детях, которых надо срочно спасать. И пишет так, что незнакомые люди оставляют все свои дела и буквально наперегонки бросаются на помощь. Этот блог читают 9 тысяч человек. Простая арифметика: если каждый из них пожертвует 100 рублей, удастся купить портативный аппарат искусственной вентиляции легких (ИВЛ), который стоит вместе с дополнительным оборудованием к нему и расходными материалами 900 тысяч рублей. Для большинства семей сумма неподъемная, а всем миром очень даже можно собрать, и тогда ребенок проведет оставшиеся ему дни, месяцы или годы не в реанимации, а дома, в окружении близких.

Есть малыши, которые привязаны к аппарату с самого рождения. Как Степа Константинов, который находится в реанимации всю свою четырехмесячную жизнь. Он не может дышать самостоятельно, и Степин папа говорит: «Если сына нельзя вылечить, пусть он хотя бы всегда будет с нами!»

— Для меня настолько ужасна ситуация, когда дети лежат в реанимации одни, что мне кажется, жить с этим вообще невозможно, — Лида не скрывает отчаяния. — Ребенок видит маму 10 минут в день, и так не две недели: полежал и выписался, а пожизненно. Мамы стоят под дверью и умоляют, чтобы их пустили. Они не видят, как растут их дети, как меняются. Первый зубик, первая улыбка — все мимо. А портативный аппарат ИВЛ дает возможность забрать ребенка домой.

Иногда появляется какой-то невероятный человек и сразу дает миллион. Но обычно нужная сумма собирается по 500, по 200, по 100 рублей. Пожертвования приходят каждые пять минут. Лида как-то подсчитала: 500–600 человек участвуют в том, чтобы забрать одного ребенка из реанимации.

Буквально за месяц удалось приобрести два аппарата ИВЛ для Дани и Риты. Жизнь двух семей теперь станет немножечко счастливее. И одновременно труднее. Потому что папа и мама, а чаще одна мама, должны стать реаниматологами для своего ребенка. За работой аппаратуры надо постоянно следить, даже заснуть страшно, потому что у ребенка в любой момент может остановиться дыхание. В больнице меняются смены, а дома борьба за жизнь идет круглосуточно.

— Даня москвич, а Рита из Крыма. У девочки опухоль головного мозга. Два реаниматолога должны проводить ее домой. Билеты купили. Рейс бы не отменился! Хуже бы не стало! — переживает Лида. — Рита попросила пуделя. В реанимацию его на минуту нельзя было бы завести. А родственники купили щенка. Теперь главное для Риты — долететь!

Детский хоспис должен открыться в 2016 году, а пока все проблемы решает выездная служба, под попечительством которой уже 200 детей. Все неизлечимые. У каждого третьего ребенка рак. И если с врожденным заболеванием хоть как-то можно свыкнуться, то онкология — всегда гром среди ясного неба. Только вчера ребенок был здоров, а сегодня счет его жизни идет на дни.

С бедой звонят в любое время. Проблемы обычно начинаются в самые неурочные часы, когда некуда больше обратиться. В теплый пятничный вечер, когда вся Москва устремляется за город, Лиде приходит сообщение: у девочки выпал катетер. В общем, есть ребенок, которому нужно помочь, и медсестра, которая может это сделать. Но нужен человек, который сквозь пятничные пробки отвезет медсестру из пункта А (Первый московский хоспис на Спортивной) в пункт Б (дальнее Подмосковье), подождет, пока она поставит катетер, и доставит ее назад. Такой человек находится через пять минут.

Сейчас Лида думает, как помочь девочке Саше. У ребенка рак мозга. Саша испытывает ужасные страдания, потому что в поликлинике ей выписывают в два раза меньше обезболивающих, чем нужно.

— Мы пытаемся уговорить врачей, — говорит Лида. — Наш психолог раз в неделю приходит к Саше. Девочка жалуется: «Мне все время больно!» У нас есть десятибалльная шкала измерения боли, разработанная специально для детей. Плачущая мордочка — 10 баллов, улыбающаяся — ноль. Дети нам показывают, как сильно у них болит. У Саши всегда 6 баллов. Может быть, и больше. Она очень терпеливая.

Одна история горше другой. Как выдержать все это?

— Кажется, что здесь страшно, потому что кругом боль, страдание, смерть, — отвечает Лида. — Но именно в таком странном месте человек открывается с невероятной стороны. Это не только родители, готовые на все, чтобы их детям стало лучше, но и чужие люди, которые согласны потратить время и деньги на незнакомых детей. На самом деле здесь гораздо больше любви и радости, чем в любом другом месте, потому что, когда люди расстаются, у них наступает самое важное время, чтобы успеть сказать друг другу главные слова, долюбить. Редко в России детям говорят правду об их состоянии. И дети не знают, сколько им осталось. И врачи, и родители боятся, что, если ребенок узнает правду, он впадет в депрессию, будет грустить все последнее время, а нам кажется, что скрывать плохо, потому что дети все чувствуют, когда мама с заплаканными глазами выходит в другую комнату поговорить по телефону.

Она вспоминает гениальную девочку Маржану Садыкову, тоже подопечную фонда «Вера», которая знала все про свою болезнь. Ей подарили профессиональную камеру, и Маржана, лежа, на морфине, работала как взрослый фотограф. Тающая, словно льдинка, она снимала шедевры и успела объединить много людей.

Я вижу, как сильно Лида переживает за каждого ребенка. И всегда надеется, что этот человечек будет счастливым исключением и поправится.

Она рассказывает мне про мальчика по имени Цолак. Ребенок несколько месяцев провел в коме, а однажды проснулся и сказал, что хочет шашлык. Сейчас он живет во Франции, учится в школе, и все у него хорошо.

Но все-таки в хосписе все время ждут каких-то маленьких чудес. Сегодня хорошая погода, и ребенка вывезли в сад, чтобы он полежал под цветущей липой. Смотрел на птиц, хотя уже никто не думал, что он когда-нибудь окажется на улице. Ему стало лучше, и он мечтает, чтобы пришла собака. И она пришла. Он лежит и гладит ее по теплой шерсти.

У большинства обреченных детей обычные желания. Им хочется самый новый айфон или айпад, потому что такие есть у одноклассников. Вот только у маленьких пациентов, в отличие от здоровых сверстников, очень мало времени. Они не могут ждать дня рождения или Нового года, чтобы получить подарок. Их родители это знают, им очень важно исполнить детскую мечту, хотя для многих она заведомо невыполнима. И тогда Лида пишет свой волшебный текст, и все сбывается.

Был мальчик Вова, который мечтал, чтобы ему устроили клубничную вечеринку. Ему купили красивые чашки в форме клубники, ягоды, муссы, пирожные и прямо в хосписе накрыли большой стол. Вова сидел счастливый, к нему пришли друзья, врачи и медсестры.


А другой мальчик очень хотел покататься на «Хаммере». Когда Лида написала про его мечту в своем блоге, мне кажется, она и сама не очень верила в исполнение такого желания: на этих «танках» ездят не самые сентиментальные люди. Но не прошло и пяти минут, как откликнулся мужчина: «У меня есть «Хаммер». Куда надо подъехать?» Он посадил шестилетнего малыша за руль, и больной ребенок гордо вел эту огромную машину на глазах у всех, а Лида боялась, как бы он куда-нибудь не врезался.

Одна малышка мечтала о красивом платье, в котором она хотела пойти на выпускной бал в свой детский сад. Эта девочка давно уже не встает и даже надеть новое платье не смогла. Оно лежит рядом с ней, и деточка улыбается, представляя себя принцессой.

На днях Лида написала в своем блоге о Владе — фанате «Спартака». Вы не поверите, но ровно через 7 минут прислали телефон пресс-секретаря команды. Позвонил депутат, потом из общества армян России. Затем из клуба болельщиков. Откликнулась жена футболиста, которого Влад особенно любит. И вот уже хоспис завален сувенирами с эмблемой «Спартака». А еще прислали видеообращение и передали футболку с автографом.

Лида пишет: «У нас есть подопечный мальчик с остеосаркомой, родителям которого врачи сказали: «Рак, инкурабельный, готовьтесь». А мальчик всем назло прекрасно себя чувствует: живет на даче, бегает, гуляет, загорел и поправился на 3 килограмма. Говорит, будет совсем круто, если бы у него был вертолетик на пульте управления, чтобы запускать в саду. Вдруг кто-то мог бы подарить ему этот вертолетик? Будет много счастливых визгов!»

Вертолетик, конечно, куплен и доставлен по адресу. Именно такой, какой намечтал себе ребенок.

Лида пишет: «У нас проблема с зондами для крохотных детей. Зонды бывают двух видов: простые советские, которые надо запихивать ребенку в желудок через нос на каждое кормление или каждые 3 дня. А бывают зонды хорошие полиуретановые, которые можно ставить на полтора-два месяца. Для детей это ОГРОМНАЯ разница, как часто им пихают в нос трубку».

Зонды, конечно, доставлены, прямо из Америки, с мгновенной оказией.

Лида пишет: «Даше 6 лет, и у нее рак мозга. Даша мечтает, чтобы у нее был велик. А мы мечтаем, чтобы велик появился поскорее, потому что рак мозга — это очень фигово. У Даши уже перестала работать одна рука и нога. Даша пока не очень понимает, что с ней происходит и что двухколесный велик ей уже не осилить. Но бывают устойчивые четырехколесные велики с ручкой за спиной».

И велик куплен, конечно.

Но бывают и совсем невероятные вещи, как история Леши Аничкина, который очень любил группу Scorpions! Когда музыканты приехали на гастроли в Москву, Леша умирал в хосписе. Он не мог побывать на концерте, но тысячи людей сделали невозможное. Солист группы Клаус Майне позвонил Леше в палату хосписа. Общались через переводчика. Музыкант сказал, что, раз Леша не может приехать на концерт, он, Клаус, споет для него по телефону. Зазвучала знаменитая «Holiday». Умирающий мальчик пытался подпевать, он знал слова, но ему не хватило кислорода. Двадцать человек стояли в палате и рыдали. А Леша был счастлив, хотя знал, что дни его сочтены.

Лишь однажды на Лидиной странице разгорелась дискуссия: надо ли покупать дорогостоящую технику для семьи с неизлечимо больным ребенком, когда есть бюджетные аналоги, а то и вовсе подержанные вещи.

— Есть разные подходы к помощи. Кто-то считает, что помочь — это отдать то, что тебе не нужно: старую одежду, в которой не будешь ходить, или ненужный громоздкий телевизор. Дело в другом, — чувствуется, что Лиде не хочется говорить на эту тему. — Ребенок может заболеть в любой семье. И на лечение уходят такие безумные деньги, которые только миллионерам по плечу. Одна упаковка лекарства может 100 тысяч стоить. А таких упаковок надо много. И я вижу, что даже семьи, которые нам кажутся довольно обеспеченными, все деньги тратят на ребенка, и, когда он уже умирает, не остается средств даже на самые элементарные вещи. И мне кажется, надо покупать то, что они просят, такой телевизор, который им нужен, или вообще никакого не надо.


Но Бог с ними, с телевизорами. Невыносимо сознавать, что люди вынуждены скидываться и на расходные материалы для ребенка, который лежит в реанимации городской больницы. А что прикажете делать, если малышу под трахеостому (открытая рана в области шеи, в которую вставляют дыхательную трубку) вместо специальных салфеток подкладывают бинт, нитки от которого разлетаются по всей ране? И катетеры для санации используют жесткие, с такими острыми краями, что они царапают детскую трахею.

Я думаю: какое счастье, что есть эта девушка-ангел Лида Мониава и ее волонтерская команда, объединяющая тысячи теплых рук, готовых подхватить чужого ребенка.

А маленькая Рита из Крыма благополучно долетела до Симферополя. Никто не знает, сколько ей отпущено, ведь опухоль в голове никуда не делась. Но девочку вытащили из стерильно-холодной палаты реанимации. Рита больше никогда не будет одна. Она вернулась домой. И мама теперь всегда рядом. И белый пудель.

P.S. Подопечным фонда «Вера» необходима наша поддержка. Чтобы сделать пожертвование, достаточно отправить с мобильного телефона СМС «Дети(сумма цифрами)» на короткий номер 3443.
Ответить

Вернуться в «Христианская нравственность»